– Как хорошо, – засмеялся я, – что у нас нет секретов!
– Ничего я не вынюхиваю, – сказал дедомраз обиженно. – Я сам – лицо пострадавшее. А хотел, между прочим, как лучше. И в башню никого не сажал. И тетрадки не жёг.
– Да уж, жаль тетрадочку, – вздохнул Женька. – Пригодилась бы сейчас.
– Послушай, – спросил я неуверенно, – а обязательно нужна тетрадка? Другая бумага не подойдёт?
– Не знаю, – сказал Женька, – наверное, без разницы. Только у меня никакой бумаги нет.
– У меня есть, – обрадовался я, выкладывая на свободную табуретку неразлучную справку, выданную корове Зорьке.
– И авторучки нет, – продолжил Женька, – расплавилась!
– Сможете наколдовать авторучку? – разом повернулись мы к дедомразу, но тот лишь развёл руками:
– Говорю ведь – не всё так просто. Злка силу забрала. А может, волшебство моё оттого ослабевает, что новогоднее оно было, доброе. Хочу обратно в Деды Морозы! Я ведь там, внутри, очень добрый. Хотя и остаточно.
– А вы всё-таки попробуйте, – строго сказал Женька. – Для доброго дела. Вдруг получится? Хотя бы карандаш!
– Не получится, – возразил дедомраз, но послушался.
Он помахал руками, побормотал что-то себе под нос и даже выдрал клок волос из бороды, однако никаких перемен не произошло. Авторучка не появилась. Карандаш тоже.
Разочарованный, я сложил справку и сунул её обратно в карман. Рука привычно скользнула по ткани, но вдруг наткнулась на что-то твёрдое.
– Мел! – удивлённо воскликнул я, разжимая кулак. – Откуда? Учительская привычка, не иначе. Даже в пижаме – кусок мела.
– Неправда! – возмутился дедомраз. – Это моё волшебство сработало!
– Что нам толку от мела? – не стал спорить я. – На бумаге мелом не больно-то попишешь.
– А если не на бумаге? – оживился вдруг Женька и выхватил мел у меня из пальцев.
18
Считаю своим долгом заметить, что в обычных обстоятельствах я как директор школы категорически возражаю против использования мела не по назначению. Школьный мел создан, чтобы писать на доске. Рисование мелом на асфальте допускается в разумных пределах. Рисование на стенах, паркете и дверях учительской – возмутительно. Карикатуры на меня, физрука и завуча на подносах в столовой – вообще безобразие, хотя и талантливое.
Но иногда на безобразия приходится закрывать глаза. Например, чтобы выбраться из кошмарного чёрного замка.
Для надписи Женька выбрал подоконник – естественно, из чёрного камня. Высунув кончик языка от усердия, большими печатными буквами он вывел белым по чёрному: «КОНЬ-ОКОНЬ».
Окно заржало и тяжело спрыгнуло на пол. В светлице заметно посвежело. В стене зияла большая дыра.