– Как-то не думал об этом, – смешался Горрайорган.
– А ты подумай, – встрял дедомраз. – Если не надумаешь, так я мо-гу…
– Ты ведь вроде добрый, – хором засмеялись все и даже, кажется, Квадрат.
– Шучу, шучу, – замахал ручками дедомраз. – Возвращайте мне большие буквы, буду подарки разносить. Прошу не забыть про волшебную силу!
– Вот что, – решил Женька, – есть для тебя дело, Горрайорган. Отнеси, пожалуйста, моих друзей куда они скажут. А мне домой пора.
Он сделал несколько шагов по асфальту, присел на корточки и стал что-то писать мелом поперёк площадки.
«ЛОЩАДКА» – гласили неровные крупные буквы.
– Чтобы Квадрат без меня не скучал, – пояснил Женька.
Лощадка повела гладкими чёрными боками и отправилась знакомиться с Квадратом.
А я, верхом на драконе, отправился в мой город, к своей заветной тропинке. Дедомраз сидел рядом, смеялся и болтал ножками. Близилось утро.
29
Когда прозвенел будильник, на улице было ещё темно. В окошко заглядывала растущая молодая луна. Снег мерцал на крышах. Вставать совсем не хотелось, но у меня были дела. Близился Новый год – а в это время у директора школы особенно много забот.
Я высунул ноги из-под одеяла и стал нащупывать на полу тапочки. Наконец, тапочки нашлись. Одеяло было решительно отброшено. Стало зябко. Машинально я сунул руки в карманы пижамы и вдруг нащупал какую-то бумажку. Признаться, меня это удивило. Щёлкнув выключателем, я вытащил на свет небольшой квадратный листочек и прочёл: «Справка. Дана корове Зорьке в том, что она страдает». Дальше было неразборчиво. На обороте имелись какие-то каракули.
Справка показалась мне странной. Очень смутно я припоминал не совсем обычный сон, привидевшийся мне нынешней ночью. Возможно, он был связан с этим листком бумаги, а возможно и нет.
Я выкинул из головы глупые мысли, оделся, побрился и съел на завтрак тарелку овсяной каши с капелькой варенья.
На работу я всегда хожу пешком: ведь я живу не очень далеко и люблю гулять на свежем воздухе. Есть что-то волшебное в прогулке по утреннему городу, когда он только начинает пробуждаться: словно бы в воздухе разлито какое-то нездешнее, неведомое хлопотливому дню очарование.
Светофоры ещё мигали жёлтым, машин почти не было. Не торопясь, я перешёл соседнюю улицу. Табличка с названием улицы на угловом доме отсвечивала серебром. Тонкий месяц выглядывал из-за стены прямо над ней, и табличка казалась подписью к луне. «Луна чар», – прочёл я вместо привычного «Луначарского» и нисколько не удивился. Вероятно, часть букв просто осыпалась.
В школе ещё почти никого не было. Учителя начнут приходить минут через сорок, а дети ещё позже.