Груше князь виделся зрелым, самоуверенным, властным и невозможно опасным. Она видела, что при малейшем сопротивлении его желаниям он начинал хмурить брови, явно желая, чтобы она беспрекословно подчинялась. Однако ее страдающая душа жаждала свободы. Груша хотела убежать на речку и выкупаться, потому что было невыносимо жарко, или пойти на кухню к Матрене и помочь ей готовить ужин, или отправиться в оранжерею и повозиться со своими розами. Делать что угодно, только бы не находиться в обществе князя. Но сейчас она боялась ослушаться Урусова, из-за того, хоть ей и было это не по душе, она гуляла по саду, куда отпустил ее Константин.
Невольно приблизившись к крайней ограде сада, Груша увидела, как по дороге в имение скачет Елагин. Она поняла, что молодой человек еще с утра, видимо, уезжал по делам, возможно, в соседние деревни и теперь возвращался. Уже неделя, как Андрей вернулся в Никольское и все это время он не приближался к Груше, а лишь когда они случайно встречались, говорил ей холодное «здравствуйте». Елагин пронесся мимо нее с другой стороны чугунной ограды и даже не придержал лошадь. Но Груша прекрасно видела, что он заметил ее. И то, как он на мгновение повернул в ее сторону лицо, бросил на нее быстрый темный взор и поскакал дальше. Груша тяжко вздохнула и печально подумала о том, что человек, в обществе которого она хотела бы быть постоянно, игнорирует ее, а ненавистный князь, которого она не желает видеть, требует, чтобы она находилась рядом постоянно. Даже сейчас Урусов отмерил девушке на прогулку в два часа. И в пять по его повелению она должна была непременно вернуться в гостиную, чтобы с ним и Загряжским выпить чаю.
Груша вышла в липовую аллею и четверть часа погуляла по широкой дорожке, ведущей к реке, ощущая, что ей совсем не хочется возвращаться во дворец. В какой-то момент она остановилась у высокого дерева. Оперлась о темный тонкий ствол спиной и устремила взгляд на голубое небо, которое просвечивало яркими солнечными лучами через густые зеленые ветви. Невольно прикрыв глаза, девушка подумала о том, что один день ее каторги уже практически прошел. Осталось всего тридцать, и она получит долгожданную вольную и будет наконец свободна. Она чувствовала в себе необходимые силы терпеть и морально была готова выдержать этот месяц, ведь потом ее заветное желание — жить на воле — непременно исполнится.
Увлеченная своими гнетущими думами, Груша не услышала приближающиеся тяжелые, стремительные шаги. Елагин умело бесшумно подошел к ней по дорожке и, остановившись в шаге от Груши, уставился злым поглощающим взором на девушку с закрытыми глазами.