Распределяли людей все те же гоблины, стремившиеся дать одинаковую нагрузку нам обеим. Не знаю, как там управлялась со своими немногочисленными пациентами Сурина, а мне буквально через одного встречались бойкие старушенции, так и норовившие проверить непонятную человечку на признаки вампиризма — от чеснока с его убойным, плохо выветривавшимся запахом я спасалась сама, когда приносили колья, приходилось звать охрану.
В общем, работа оказалась не бей лежачего: то ли изначально у людей пациентов было мало, то ли нам просто не доверяли особо серьезные случаи, но максимум, чем я занималась, — это давала таблетки и порошки от насморка и головной боли. И практически все свободное время я посвящала распитию травяного чая (кофе тут не готовили принципиально) и поеданию среднего качества булочек. Обычно — с фруктами. Да уж, на этажах у нелюдей кормили не в пример вкуснее и питательней.
Когда отворилась дверь и вместо очередного человеческого пациента на пороге объявился уже знакомый мне тролль санитар, я искренне удивилась:
— Барнок? Ты тут как оказался?
— Тебя пациенты у нелюдей ждут, — ухмыльнулся верзила. — Персонально.
А, ну да. Сирин же здесь не слышно. Приходится гонцов посылать. Стоп.
— Персонально? Опять русалки?
— Если бы. Домовые.
Упс.
— И что им надо?
— Как что? Шоковую терапию в твоем исполнении. Вставай давай. Я гоблинов предупредил.
Ладно, домовые так домовые.
В одном из коридоров на этажах нелюдей мы с троллем (тот, похоже, намылился со мной, чтобы полюбоваться бесплатным представлением: «Злая Инка и бедные- несчастные домовушки») неожиданно наткнулись на оборотня. Рядом с Инолом топал, постоянно затравленно оглядываясь по сторонам и испуганно вжав голову в плечи, парнишка лет двадцати, не старше. Мелкий, мне едва достает до плеча, метр пятьдесят-пятьдесят пять, не выше, худой, как щепка, весь дрожит от страха. Человек. Похоже, тот самый тип, которого прислали для обмена опытом. Бедный. Понапридумывал себе ужастиков, теперь глаза от пола поднять боится. Ну и как он в таком состоянии будет опыт перенимать?
— О, Инка, — обрадовался мой приятель. — Насовсем к нам вернулась или в гости заглянула?
— Домовые вызвали, — пожала я плечами и поняла, что сморозила глупость.
К нужной палате нас пришло существ пятнадцать, если не больше. Да, я смотрю, совсем народ заскучал без моих постоянных показательных выступлений…
В помещении уже собрались все «болезные», причем зуб даю, многие просто притворяются таковыми, ибо возбужденно блестящие глазки и с трудом сдерживаемая улыбка на подрагивающих от предвкушения губах никак не могут быть симптомами депрессии. М-да, пора мне отдельную плату за свои выступления брать… Ну или кофе с молоком. За вредность профессии… А то чувствую себя дрессированной обезьянкой в руках у клоуна…