- Да какие мы чужие, милок, - удивленно всплеснула руками бабка, не забыв придержать за ремень свою своенравную спутницу. – Местные мы, из Чащера, что тут недалече, идем в Ортон, к брату моему. Да вот, видно, до ночи не успеем, а под снегом лежать не хочется. Переночевать-то у вас можно?
- Можно, отчего нельзя, добрым людям мы всегда рады, - хмыкнул детина. – Только девка ваша что-то больно норовиста. На местную не похожа.
- А, эта, - бабка кинула презрительный взгляд на задравшую подбородок в тщетной попытке изобразить гордость девушку. – Так это я невесту своему племяннику присмотрела. Девка и правда с норовом, так оно и ничего, у молодых-то кровь горячая, поймут друг друга.
Девушка резко покраснела, парень довольно хмыкнул, детина ухмыльнулся.
- Твоя правда, бабушка. Пойдем, провожу вас к старосте нашему, Арту. У него и переночуете.
- Пойдем-пойдем, милок, - торопливо закивала старушка, дергая за ремень и заставляя «добычу» нехотя передвигать ноги.
Обычно в селах ложатся и встают по солнцу. Но светило уже давно зашло, а на сельских улицах было многолюдно: народ шатался между домов, переговаривался и многозначительно перемигивался. И везде ярко горели факелы.
- Это что ж, сынок, праздник у вас какой? – с любопытством спросила бабка, быстро семеня за проводником.
- Можно и так сказать, бабушка, - ухмыльнулся довольно детина. – Мы сегодня свободными стали!
Старуха с удивлением посмотрела в спину своего собеседника, но уточнять, о чем тот говорит, не стала.
В крестьянской избе было натоплено, но неуютно: грязь, копоть, на стенах – плохо замытые следы крови.
- Ты туда не смотри, бабушка, - посоветовал провожатый, подходя к неубранному столу с кучей объедков на нем и отодвигая два стула; на один из них он и уселся. – Это мы сегодня за свои права боролись.
И тут же громко:
- Арт, я тебе постояльцев на ночь привел!
Из-за перегородки послышалась возня, и через несколько минут оттуда появился по пояс голый пьяный карлик. Пошатываясь, он подошел к гостям, несколько секунд их осматривал, потом довольно протянул:
- У, какая краля, - и попытался приобнять девушку.
Та испуганно пискнула, стараясь увернуться от этой сомнительной чести. Тут же подскочил сидевший до этого парень:
- Ты, урод, мою невесту не лапай!
На урода карлик не обиделся, лишь ухмыльнулся:
- Подумаешь, какие мы гордые, - пошатнулся и упал прямо на пол, где тут же захрапел.
- Это кто, милок? – с изумлением спросила наблюдавшая за всем старуха.
- Да староста наш новый, - беззаботно пожал плечами детина. – Напился от радости. Ничего, к утру проспится, и пойдем мы с ним приступом на ту дуру, что на горе стоит.