дальнюю кузину, намеренно выставив её нимфоманкой и таким образом
заставив невинную девушку из-за постоянных насмешек посторонних людей
покончить жизнь самоубийством. Ну что ж, граф, пришло время платить по
счетам.
Даниил:
Вот и закончилась холодная погода, унеся с собой депрессию и
паршивое настроение. Теперь будет «жарить» вплоть до середины сентября.
А ведь лето еще не началось.
Птицы уже вовсю вьют новые гнезда или селятся в старых и готовятся
выращивать пернатое потомство, звери активно участвуют в ежегодных
весенних брачных играх, присматривают себе пару, красуются перед
соперниками. Потапыч, наконец проснувшись, снова стал основной грозой
леса и практически каждый день развлекается, активно гоняя по лесу
обнаглевшую за долгую зиму от полной безнаказанности молодежь. Лепота, в общем. Тишь, гладь, всеобщая благодать.
Только я стараюсь как можно реже появляться на открытом
пространстве и все свое свободное время провожу там, где меня нельзя
отыскать – или в глухой чаще леса, или у себя дома: местные красавицы из
близлежащих деревень с приходом тепла открыли на одного несчастного
лешего самую что ни на есть настоящую охоту, каждая из них мечтает если
не стать лесной владычицей, то хотя бы приятно провести со мной свободное
время. И если раньше я охотно позволял им это, притворяясь «бесхозным»
добрым молодцем, и с наслаждением играл в их однообразные игры, ничего
при этом никому не обещая, то теперь у меня появилась любимая девушка, невеста, и жизнь сразу обрела смысл, заиграла новыми красками.
До сих пор каждый раз с содроганием вспоминаю, как увидел Лену без
сознания лежавшей на страшном жертвенном алтаре, а рядом с ней – того
психа со злобной усмешкой на губах, безумием – в глазах и изогнутым
ритуальным ножом в руке. Мне почему-то показалось, что мы опоздали, все
закончилось до нашего появления и она уже умерла, и я, забыв о постоянной
необходимости сдерживать эмоции, дал волю всем бурлящим в моей душе
чувствам. Плохо помню, что именно тогда произошло, так как самоконтроль
мой попросту исчез, растворился под напором «коктейля» из страха, ненависти, обреченности, горечи и злобы. Знаю только, что от того
сумасшедшего Экораса не осталось тогда ни единой целой частички, а Цирин
и Арни потом смотрели на меня круглыми от изумления глазами. Больше
всего я боялся, что Лена, придя в себя и узнав обо всем произошедшем, испугается и не захочет никогда меня видеть, но она лишь пригрозила, полушутливо-полусерьезно, что будет каждую неделю самолично поить меня
литрами валерианки, чтобы я не пугал так окружающих.