Помывшись и переодевшись в легкое домашнее платье синего цвета, она оставила Стива в спальне и вышла в коридор. Ей просто необходимо было найти Оксану, пообщаться с ней.
Внизу, на первом этаже, слышались крики. Кто-то скандалили в холле. Любопытная от природы, Алиса подошла к перилам лестницы, посмотрела вниз.
Фигуристая блондинка, высокая, с пышными формами и длинными, рассыпавшимися по плечам волосами, яростно кричала в лицо Владу, не обращая внимания на столпившихся людей вокруг:
— Ты! Ты мне обещал! Сволочь! Какая свадьба! Какая невеста! Я твоя невеста! Ты что мне говорил?!
— Ирта, успокойся, — донесся до Алисы осторожный голос Влада. Давай поговорим без свидетелей, без криков. Как нормальные люди.
— Ты ненормальный! Ты лжец и сволочь! — бесновалась блондинка. — Я видела ее на фото! Что у нее есть такого, чего нет у меня?!
Дослушивать Алиса не стала: довольно потерла руки и вернулась к себе. Мелочь, а приятно. Как там Оксана сказала? Тяни время? Алиса надеялась, что приезд невест на некоторое время отвлечет Влада от нее, Алисы.
Стива ломало и крутило. Так плохо ему не было никогда. Сейчас душа рвалась на мелкие части, а мозг отказывался воспринимать происходящее.
«Мне хорошо с тобой, Стив. Лучше, чем с кем-либо еще». Всего несколько слов, перевернувших все в душе Стива. Хорошо с рабом. Разве подобное возможно? Да и если это так… Стив не обманывал себя. Он прекрасно понимал, что еще два-три дня, и хозяйка выйдет замуж за того, с кем ей хорошо не было. Кому нужен раб… И уж тем более никого не волнует, что сердце этого раба разрывается от боли.
После санитарного блока любой раб должен был практически сразу же приступить к своим обязанностям. Считалось, что раз датчики с него сняли, значит. Он полностью здоров. Хозяйка дала возможность Стиву отлежаться полдня. Теперь в любой момент его могли у нее забрать. Кто угодно и когда угодно. Сердце Стива часто и тяжело билось о ребра при мысли об очередном унижении. Его пугало даже не само унижение или насилие, а то, что хозяйка в любой момент увидит его, насилуемого, унижаемого, избиваемого. Только не теперь, не после ночи с ней, не после ее признания, так много значившего для Стива!
Спал Стив плохо, можно сказать, и не спал вовсе. Лежал на постели, возле хозяйки, смотрел в темный потолок и пытался не сойти с ума от роившихся в голове горьких мыслей.
Утром хозяйка поднялась раздраженная, закрылась в ванной, а затем, приведя себя в порядок, с решительным видом вышла из спальни.
Вернулась она минут через пять-семь, довольно улыбавшаяся.