Кашляю. Даже сейчас мое тело откликается на его столь родной и трогающий за живое запах.
Ясмин… Мой палач и мой спаситель! Моя больная страсть, моя нежная боль! Почему же ты так долго?
Видишь, ты опоздал! Времени не вернуть назад. Но почему ты так взволнован?
Разве тебе не приятно мое страдание… Смотри, что ты со мной сделал. Смотри!
Ты так безумен сейчас. Мне даже льстит.
Я перевожу взгляд к углу. Надо же, я сразу не заметил Эдо. Он был здесь, пока меня убивали, нашпиговывая тело пулями, как иглами разноцветную бабочку для коллекции. Странно… Я его не узнал в черном камуфляже и очках. Он тоже испуган, его лицо белое, хотя он мулат.
Усмехаюсь.
Эй! Карнавал!
Неужели я так паршиво выгляжу? Или ты отвык от вида трупов на поле боя? Эдо, я не понимаю твоего сожаления, ты ведь шел за этим. Ты знал, я не отдам Валентину, знал, что я приму бой. Слишком хорошо меня знал. И привел «12 Ангелов смерти», дюжину смертей для меня одного… О чем же ты теперь жалеешь? Разве ты не этого добивался…
Ясмин что-то кричит.
Я смотрю на своего ласкового убийцу, поджегшего мою душу. Красиво его неистовство. Неожиданно между нами всплывает лицо малыша Винсента, того самого, которому я отдал золотую монетку. Что он здесь делает? Разве не пошел тратить свои 100 тугриков?!
Смотрит на меня с таким испугом.
Я ничего тебе не сделаю, малыш, я лишь сломанная кукла, чья смерть почему-то затягивается. Чертов организм, он должен был уже давно умереть. Почему я жив… Почему я должен терпеть эту боль… Почему я?
Голова… Больно.
Присматриваюсь. Нет, это не малыш-тезка, это какой-то юнец из «Ангелов смерти». Испуган. Я побеждаю скованность своей руки и наставляю на него кольт.
Он трясется и робеет, наверняка обмачивая штаны. Новичок…
Давай, мальчик, возьми свой пистолет и выстрели в меня, оправдай звание лучшего. Давай. Иначе я тебя убью. Воспользуйся своим превосходством. Ты молод, ты полон жизни, тебя ждет дома мать и ты не ранен.
Но парень окоченел и стоит не двигаясь. Такой молодой, а лишен тяги к самосохранению… Вот так и погибали ребята на поле боя, не в силах победить смущения перед смертью. Глупое комнатное растение, не познавшее полевой бури.
Я убью тебя.
Смеюсь.
— Живи, — плюю слова вместе с кровью. Моя рука, налитая свинцом, бессильно падает на пол, выронив пистолет. Кольт с грохотом скользит по полу.
Парень скулит. Мне не нужна его никчемная жизнь.
Больно.
Мальчишку грубо откидывают. Ясмин… Он снова со мной. Как хорошо. Он так нежно вытирает мои щеки от слез. Я что плакал? Нет, я не плакса, просто от дыма слезились глаза.