— Интересно, — протянул Касандер, — Я ничего такого в них не добавлял.
— Может, перепутал чего?
— Я? Ты в своем уме?! Я бы помнил…
— Да не заводись, я пошутил.
— Вот и хорошо, — Касандер потянулся и на его запястье звякнули браслеты.
— Хочешь ему понравиться? — Юнгс ухмыльнулся.
— В смысле?
— Ты всегда надеваешь эти браслеты, когда хочешь кому-нибудь понравиться.
— Неправда…
— Правда. Видимо непроизвольно… — барон задумчиво потер подбородок, — Когда здесь бывает Ева, ты вечно ходишь в них.
— Прекрати меня дразнить! — Касандер стал серьезным.
— Я честно. Ты из кожи вон лезешь, чтобы эта девчонка тебя заметила. Не люблю ее, она неблагодарная…
— Договоришься, — зло бросил Касандер, — Мне достаточно того, что я ее люблю. Я уже в три года заявил отцу, что женюсь на новорожденной сестре. И я не отступил от своих слов…
— Что-то незаметно!
— Ты не поймешь… не поймешь, что значит идти против своих желаний, если они сделают больно любимому человеку.
— Эх, не пойму.
— Вот и молчи…
— Касандер, — Юнгс внимательно посмотрел на правителя, — Зачем тебе Тау?
— Сам знаешь!
— А если по честному? Без налета второстепенных причинок?
— На что ты намекаешь? — Касандер раздраженно поднял бровь, блестя на нерадивого слугу изумрудами глаз.
— Ты заставил Тау убить брата, логично. Ты сделал его нашим союзником, опять логично. Ты надеваешь браслеты, ты носишься с ним, ты постоянно жаждешь общения и игнорируешь нашу с тобой дружбу из-за принца, а это, прости, совсем нелогично.
— Я во власти обратной тяги…
— Ага, все ясно, — скептично отмахнулся Юнгс, — Но такое впечатление, что из вас двоих присох ты, а не Тау. Принц скорее стал големом и его сознание где-то далеко.
Касандер неожиданно резко схватился за голову, начиная шептать:
— Заткнись, заткнись… Юнгс…
— Ты чего? — барон с опаской заглянул в лицо собеседнику.
— Просто прекрати! Пожалуйста! — глаза Касандера излучали испуганную тоску.
— Кас… Повелитель, я не… — он осекся.
— Ты прав, черт возьми, — Касандер выдохнул, выпрямляясь во всю королевскую стать, — Его сознание где-то далеко от меня. Он уже не тот Тау, который приехал к нам во дворец, не тот, который зажег в моей душе интерес. Он спит сном бессознательности и видит мираж, где Ева в моем лице правит Архатеем. Мираж, в котором он убивает брата и предает родину, и все это ради Евы… А я… меня словно нет. И стоит цепям спасть, как Тау в одночасье проклянет меня. И, знаешь, что самое ужасное? Мне от этого чудовищно больно! Губительная обратная тяга…
— Ты всерьез полагаешь, что во власти цепей? — Юнгс с недоверием оглядел правителя.