– Что слу-чи-лось? – прошептал я.
Эква при этом вопросе пробуждается от окаменения. Не говоря ни слова, он схватывает меня за руку и осторожно возвращается по своим следам назад. Два, три, четыре шага.
Вдруг я инстинктивно останавливаюсь. У меня появляется ощущение пустоты предо мной. Эква ложится на брюхо и погружает палку в туман под собою. Я делаю то же самое. Дыхание у меня захватывает: впереди нас – пропасть, заполненная туманом…
Огромная трещина. Кто может сказать, как она глубока?..
Когда мы прикладываем ухо к краю, мне кажется, что я слышу глубоко внизу едва заметный отдаленный шум. Это вода?.. Звук такой, какой слышится из больших морских раковин.
Скорее всего это обман слуха. Если бы только знать, как широка эта пропасть, которая так неожиданно отделила нас от наших друзей. Или, может быть… Не хочется допустить мысли… На материковом льду снежные бури создают через такие трещины снежные мосты. Эти снежные арки достаточно тверды, чтобы вынести тяжесть человека или легких саней. Благодаря переменам температуры, снег спаивается, крепнет и позволяет по хрупкой своей поверхности переходить пропасть… Так это и случилось?!
В тумане подошли мы по равнине к огромной трещине, которой мы при данных условиях не могли предвидеть.
Мы пришли к такому коварному снежному мосту и перешли по нему, не предполагая, что справа и слева – бездонная глубь. Автомобиль въехал за нами на этот мост, проломил его и рухнул в пучину.
Волосы у меня стали подниматься дыбом. Что же случилось? Почему так тихо? Погибли все друзья? И Надежда!..
Я упал в снег на колени и, как сумасшедший, стал кричать в молчащий туман это дорогое мне имя.
Никакого ответа не последовало.
Я почувствовал упорное, злобное стремление броситься в пустоту перед собою. Я оглянулся на Экву, и то, что я увидел, вернуло мне немного соображения: эскимос удобно сидел на снегу, отстегнув лыжи, и хладнокровно поглощал кусок пеммикана. Его безмятежность подействовала на меня, как успокаивающее лекарство. Через минуту я мог уже логически мыслить.
Прежде всего мы должны были определить, что собственно случилось, взвесить размеры несчастья.
Перед нами выбор: чтобы перебраться на другую сторону, мы должны или обойти трещину или воспользоваться другим снежным мостом.
Обойти трещину? Но кто знает, как она длинна. А в тумане, если мы отойдем далеко, мы безусловно заблудимся, упадем в другую трещину, не найдем никогда места, где находятся наши друзья. Ничего не оставалось больше, как решиться на второе.
Когда теперь я размышляю о нашем ужасном положении, я прихожу к твердому убеждению, что без Эквы я бы погиб безусловно. Несчастье, которое так внезапно и так ужасно пришло в хаосе туманов, лишило меня энергии. А маленький эскимос, подкрепившись немного пищей, готов был приступить к делу.