– Ту сумму, которая покрыла бы мои расходы по постройке этого судна, по покупке необходимых материалов и притом обеспечила бы мне возвращение в Нью-Йорк.
– Назовите цифру!
С минуту янки стоял как бы в нерешимости.
– Сто двадцать тысяч долларов! – проговорил он наконец, – никак не меньше! – добавил он, глядя в потолок.
– Какая у вас вместимость? – продолжали допрашивать мы.
– Восемьсот тонн!
– Какой ход?
– О, в этом отношении я не имею соперников! – засмеялся янки. – Вы можете посмотреть мой лаг и увидите, что наш средний ход по пути из Нью-Йорка был по пятнадцать узлов в час…
– Судно это в исправности?
– Как нельзя более! Новехонькое, прямо из мастерских всего шесть месяцев тому назад! Это – его первое плавание; сделан он из перуанского корабельного леса, с медной обшивкой, норвежские мачты, свежие паруса и снаряжение… Я готов уступить вам, сверх того, и весь мой экипаж! – добавил янки со скрытой улыбкой, заметив, что мы не шутим, а говорим серьезно.
Осмотрев деки, пространство между деками и трюм, мы убедились, что «Эврика» действительно превосходнейшее судно, какого только можно было поискать. Складское помещение трюма было светлое и просторное, кормовая часть, отделенная под кают-компанию, и шесть маленьких кают были превосходно устроены и обставлены со всеми удобствами для приема пассажиров.
– Та сумма – ваша последняя цена? – осведомился я у капитана после осмотра, когда мы вместе с ним вышли на палубу.
– Это мое первое и последнее слово! – решительно заявил он.
– Ну, в таком случае, вы завтра получите эту сумму полностью! – сказал Белюш. – Но только судно нам необходимо в течение дня.
– Когда вам будет угодно. Разгрузка может быть окончена через каких-нибудь два-три часа. Теперь скажите, намерены вы оставить меня капитаном на «Эврике»?
– Не знаю, не думаю!
– В таком случае, это будет вам стоить на двести долларов дороже! – сказал янки. – Эта сумма должна покрыть мои расходы по возвращению на родину.
– Пусть так, но ни цента более! – заявил я ему в свою очередь, и на этом мы с ним простились.
Между тем комендант ожидал нас с величайшим нетерпением. Когда мы сообщили ему о результатах нашей поездки, он остался чрезвычайно доволен.
На другой день поутру мы отправились в Галвестон вместе с комендантом, чтобы вручить рыжему янки сто двадцать тысяч двести долларов полновесными английскими гинеями. За какой-нибудь час все дело было улажено, условия подписаны, бумаги получены и засвидетельствованы, оставалось только принять экипаж.
Комендант Жан Корбиак, сидя на корме в своем большом переносном кресле, приказал представить себе поодиночке всех людей экипажа. Их было всего-навсего тридцать человек, преимущественно испанцев и американцев.