Легион времени (Уильямсон) - страница 13

При этих словах Лэннинг чуть не подпрыгнул. Вот он, просвет! Именно его, старого друга, можно посвятить в тайну: он единственный, кто поймет Лэннинга. И подскажет, являются ли Летони и Сорэйнья чудесными гостями из иного времени или стоит держаться от них подальше.

Он немедленно написал Мак-Лэну, изложил свою историю и спросил его мнение обо всем. Письмо долго мыкалось по инстанциям, задерживаемое цензорами, и, наконец, вернулось из Америки со штампом: «Адресат не обнаружен». Поиски через университетские круги дали малоутешительный ответ: Мак-Лэн уволился, чтобы заняться частными исследованиями. Его местонахождение неизвестно.

И Лэннинг продолжил свой нелегкий путь в одиночку по темному коридору войн и лет вплоть до 1937 года. Каблограмма Лао Менг Шана догнала его в Лозанне, где он выздоравливал после возвращения с испанской войны; немецкий осколок прочно засел в его колене. Находясь на отдыхе, он писал очередную книгу.

Обратившись в философа, он пытался анализировать тенденции развития мира: обнаруживать влияние добра и зла, пути разрешения конфликтов, которые могут либо помочь миру достичь расцвета технологической цивилизации, либо заставят скатиться в пучину разрухи и загнивания.

«Денни, мой старый американский друг, человечество нуждается в тебе, – вот что было в каблограмме. – Прилетишь в Китай?»

Решительное действие всегда было лекарством для измученного сознания Лэннинга. А газеты тех дней заставляли его кровь вскипать, публикуя описание гибели сотен женщин и детей при воздушных налетах. Не обращая внимание на ноющую боль в колене, он отложил древнюю, как мир, проблему добра и зла и вылетел в Каир, где пересел на быстрый пароход, идущий на восток.

Стаи крылатой смерти носились в воздухе. Сирены не умолкали, возвещая о «пей чи» – летающих машинах. Перепуганный Шанхай стал черным от маскировки, но в городе уже желтели руины от Чапея на севере до доков Вангпу на востоке, куда угодили первые бомбы японцев.

Поврежденная левая нога благодаря стали заводов Крупа теперь превратилась в отличный барометр, реагирующий на любые изменения погоды. Прихрамывая, Лэннинг тащился через поле Лунгва, что на юге непомерно разросшегося города, к поврежденному самолету старинной модели. Полночная прохлада развеяла остатки сна; он вздрогнул, услышав гул в небе.

Лао Менг Шан, отныне его стрелок, уже был возле машины, с печальным видом встряхивая свои наручные часы. Он серьезно заметил на своем правильном английском, пытаясь перекричать шум моторов:

– Наши командиры слишком самоуверенны! Мои часы остановились, когда упала первая бомба. Дурное предзнаменование.