– Спасибо, – Лэннинг поймал белый цилиндрик, не обращая внимания на забинтованное плечо. – Что происходит?
– Не в курсе, – Вилли Рэнд выдохнул кольцо дыма.
– Это что – корабль? Куда мы направляемся?
– Корабль называется «Хронион», – Рэнд выпустил еще одно большое кольцо. – Кэпа зовут Уил Мак-Лэн. Мы держим курс, как говорят, в местечко под названием Джонбар – сам не знаю, где это!
Лэннинг просто подпрыгнул от изумления. Уил Мак-Лэн! Его старый сосед по комнате, студент, изучавший время. Джонбар! Город Летони, именно этот город она показывала ему, Лэннингу. Город отдаленного будущего.
– Но почему? – выдохнул он. – Я не понимаю!
– Я тоже. Все, что я знаю, дружище, – я потерялся, когда нас накрыл этот чертов «Эйкрон». Пытался выплыть. Что-то сшибло меня, и я очнулся в этой кровати. Пожалуй, неделю назад.
– Неделю! – Лэннинг не поверил. – Но «Эйкрон» – все случилось в тридцать третьем!
Рэнд прикурил еще одну сигарету от первой.
– Время здесь не имеет значения. Последний лежавший на этой кровати – австриец Эрик фон Арнет. Он попал сюда с фронта в Исонцо в 1915-м. А на кровати китаезы лежал француз, Жан Кверард. Его подстрелили в 1940-м при защите Парижа.
– В сороковом! – тихо прошептал Лэннинг. Реален ли завтрашний день? Летони – и Сорэйнья?
Энергичный человек в серо-зеленом быстро вошел в лазарет, мягко отобрал сигареты и поставил им странного вида термометры. Лэннинг достал термометр изо рта.
– Где Барри? – потребовал он ответа. – Хочу видеть Барри Халлорана. И Уила Мак-Лэна!
– Не сейчас, сэр, – ритм произношения был странно знаком – как у Летони! – Сейчас время вашего последнего «Четыре». Когда проснетесь, сможете встать. А сейчас лягте на спину, сэр, и дайте вашу руку.
Он вернул термометр на место. Другой человек быстро подкатил столик на колесах. Ловкие руки обнажили запястье Лэннинга. Он почувствовал укол иглы. И его поглотил сладостный сон.
При последующем, окончательном пробуждении во всем теле было восхитительное чувство здоровья и бодрости. Бинты сняли. Его плечо, искалеченная нога были в полном порядке, как новенькие. Даже немецкий осколок в колене совершенно не ощущался.
Шан, насколько он понимал, уже исчез с койки напротив. Теперь там находился здоровенный мужчина, весь укутанный бинтами, наблюдавший за ним тяжелым взглядом темных со славянским разрезом глаз. Безмолвный санитар приблизился к койке русского, воткнул в бинты с десяток игл и положил на одеяло Лэннинга его старую униформу, чистую и аккуратно заштопанную.
– Борис Баринин, – сообщил ему санитар, указав на постель русского. – Советский пилот. Мы подобрали его неподалеку от полюса в сорок седьмом. Израненного, голодного, обмороженного. Уже готового, чтобы забрать его. Вы можете идти, сэр. Капитан Мак-Лэн повидается с вами.