— Эх, — завидев своё родное Насоново, потирал руками дружок Петро, — молочка хоть сейчас от пуза напьюсь…
— А я — мамкиных галушек хоть налопаюсь, — вторил ему Андрюха.
— Налопаешься, — поддерживает его Коля, — обязательно налопаешься. А вот мне мамка коржиков сегодня напечёт, духмяных таких…
— А я, — мечтательно продолжает Петро, — когда совсем уж на кого-нибудь выучусь, так не то что молока напьюсь, а даже масло на хлеб каждый день буду намазывать…
— Не-е, каждый день надоест, — резонно замечает Андрейка. — Грицай вон Рындин недавно рассказывал, как батя им привёз из Крыма апельсинов… Так мы их, говорит, то ели, то ели — на третий день тошнить от них стало.
— Так то еда, — говорит Коля. — Насчёт еды понятно, а вот чтобы книжки читать надоело — ни за что не поверю. Я вот каждый день читаю, читаю, а всё никак не начитаюсь…
Идут мальчишки по пыльной просёлочной дороге. За разговорами не замечают, как доходят до Насоново. Впереди — Чепухино.
— Дальше сам пойду, — говорит товарищам Коля.
— Иди, иди, — смеются те, — ешь свои коржики!
— Нет, — отвечает Коля, — сперва загляну к учителю, по пути. Он обещал мне книжку про Кутузова дать.
Проходят недолгие праздники, друзей снова ждут Валуйки. А там — учёба, недоедание, недосыпание… Однако терпения и трудолюбия крестьянским сыновьям, особенно Николаю Ватутину, было не занимать. Неутолимая жажда знаний, стремление выбиться в люди помогала им преодолевать все препятствия.
Из воспоминаний И.И. Насонова, товарища Ватутина по Валуйскому уездному училищу.
«Среди сверстников заприметил я паренька на вид худощавого, небольшого роста. Он учился в одном классе со мной. Это был Коля Ватутин из деревни Чепухино Валуйского уезда. После окончания с отличием земской школы его, как лучшего ученика, направили для продолжения учёбы в Валуйки, в двухклассное уездное училище. И здесь он был одним из одарённых, которого преподаватели нередко ставили в пример.
Я хорошо знал материальное положение Коли. Жилось ему тяжело. Получал пособие — три рубля в месяц, жил на частной квартире в пригородной слободе Казацкой. Одет был бедно. Нередко выпадали дни, когда Коля голодал. Естественной была его тоска по дому. Мы с ним часто поднимались на Шип-гору и смотрели в ту сторону, где в дымке терялось родное Чепухино.
По праздникам вместе ходили домой, через Рождественскую гору. Коля любил петь. Выйдем за околицу и он начинает: «Помните, братцы, как вместе сражались под городом Львовом…» Мы с Андрейкой, нашим другом, подхватывали песню. Забывали в этот миг все горести и невзгоды жизни…