Когда ему на встречу между двух близко стоящих полуторок вынесся улан, но не с саблей, а с наставленным на него пистолетом в руке, Колька уже успел достать свой револьвер и даже заранее большим пальцем взвести рифленую спицу курка. Оба выстрелили почти одновременно. Но улан стрелял, слегка подскакивая в седле на гарцующем коне, а Колька – остановившись и утвердившись обеими ногами. Улан промахнулся; а Колька, как бы ни плохо он умел пользоваться револьвером, пробил ему грудь двумя плоскоголовыми пулями. В принципе, улан умер уже после первой пули, совершенно случайно угодившей прямо в его сердце, но Колька этого не знал и добавил вторую.
Конь, с завалившимся с седла назад и застрявшим одной ногой в стремени уланом, почему-то остановился в промежутке между грузовиками. Спешащий на другую сторону колонны Колька моментально схватился левой рукой за низкий борт полуторки; ногой наступил на колесо; предплечье правой руки, не выпуская револьвер, закинул за верх кузова; подтянулся руками, толкнулся ногой и тут же упал на деревянный пол, спасаясь от пистолетного выстрела следующего всадника.
Когда голова в каске подскакавшего ближе поляка появилась в ожидаемом над бортом грузовика месте, Колька, сам удивляясь своей меткости, продырявил ее всего одним выстрелом в лицо под самый обрез стального шлема. Видя внезапно возникшую у поляка над левым глазом черную дырочку, второй выстрел он уже не делать не стал.
Слегка приподняв голову в танкистском шлемофоне над бортом, Колька огляделся, чтобы не попасть, как кур во щи. Рядом никого, стремящегося напасть именно на него, на Кольку Гурина, не заметил. Падает подстреленный кем-то всадник возле кабины переднего грузовика. Еще с полдесятка улан насели на его родной броневик, который стоит следующим. Двое даже забрались наверх. С такого расстояния из еще плохо освоенного им нагана Колька понимал, что помочь своим не сможет – не попадет; два только что застреленных улана – скорее везение, а не мастерство. Он зыркнул глазами по кузову: оставленные пехотинцами между досок сидений шинельные скатки, ранцы, деревянные ящики с боеприпасами и выглядывающий из-под вороха солдатской выкладки ручной пулемет ДП, с широкой тарелкой плоского диска сверху.
Олег Голощапов по приказу командира еще до Миролюбивого похода показывал Кольке свой курсовой пулемет, танковую версию вот этого вот пехотного предка. Объяснял, как с ним обращаться. Стрелять, правда, не давал. Зато Колька немного пострелял из трофейного ручного браунинга. Правда, вверх, не по людям. Попугал, можно сказать, поляков. И с этим должен справиться. Что он не первоклассный шофер, что ли, хорошо разбирающийся в технике?