Союзники-рошиоры старались держаться за танками даже позади советской пехоты. В основном они предпочитали воевать, остановив коней и паля из карабинов прямо с седел. Но когда один из румынских сержантов по фамилии Якобеску заметил отступающий трусцой вглубь села десяток немцев, он, не спросившись у лейтенанта, самостоятельно скомандовал своему отделению, находящемуся на правом фланге, сабельную атаку в конном строю. Отлично вымуштрованные всадники регулярной королевской конницы почти синхронно выхватили из притороченных слева у седел стальных ножен клинки и молча, без всяких пугающих врагов криков, пустили коней с места вскачь следом за удаляющимися вдоль деревенской улочки серо-зелеными фигурами. Немцы за шумом боя не сразу услышали настигающий конский топот. А когда услышали – больше половины было уже порубано. Тяжелые блестящие клинки в руках опытных кадровых конников, уже попробовавшие год назад венгерской крови, глубоко рассекали беззащитные германские плечи, и слегка прикрытые навешанной амуницией спины.
Уцелевшие немцы успели обернуться, кое-кто даже поднял свой карабин с патроном в стволе, но отбиться или убежать они не сумели. Румыны деловито и безжалостно порубали всех. Откуда-то с недалекого чердака по удовлетворенным легкой победой всадникам шквально, на всю ленту, зачастил пулемет. Двое румын, насквозь пробитые пулями, сверзились с седел на землю. Жалобно заржала упавшая на подломившиеся передние ноги каурая кобыла, скидывая своего пока еще невредимого наездника через голову. Сержант, оставив саблю висеть на темляке, потянул из-за спины автомат и, откинув металлический приклад, выпустил полмагазина в мелькающий через камышовую стреху смертью плюющийся огонек. Попасть он не попал, но пригнуться вражеского пулеметчика заставил, крикнув своим солдатам, отступать обратно под надежную защиту русских танков.
Усидевшие под пулеметным огнем в седлах рошиоры, продолжая держать сабли в руках, дружно поворотили коней и, пригнувшись, помчались обратно. Из-за плетней и хат по ним начали бить из карабинов – еще один всадник, охнув, откинулся назад и уже неживой поволокся за своей лошадью, застряв сапогом в стремени. Якобеску, сунув мешающую саблю в ножны, а ППС оставив висеть на ремне на груди, поскакал замыкающим. Вылетевшая из-за ближайшей клуни граната на длинной деревянной ручке рванула чуть ли не под брюхом его коня. Жалобно заржавший конь, теряя сине-красные внутренности из развороченного живота, проскакал, все замедляя ход, еще несколько шагов и, подогнув обессиленные ноги, пал на пыльную землю, черно пятная ее бурно хлынувшей кровью.