Старшина построил отряд, Иоганна опять в первый ряд с Ефимовым за спиной, и – вперед. А что такого? Солдаты вермахта торопятся на передовую, проклятых большевиков бить. В следующем дворе, куда мины не смогли залететь из-за слишком близкого расстояния, к ним репейником, так и не поняли из-за чего именно, прицепился обер-лейтенант с красными злыми глазками и запахом испорченных зубов. Иоганн ему что-то объяснял, но тот был непреклонен, гневно кричал и махал в сторону левой рукой, придерживая правой висящий на груди автомат. Потом немец, заметив на рукаве румына, выглядывающем из-под плащ-палатки, фельдфебельские шевроны, принялся кричать уже лично на него. Перевязанный Якобеску, вовсю мычал, показывая рукой на свои окровавленные бинты – проклятый фашист не отставал. Тогда румын зачем-то клацнул каблуками и сделал рукой нацистское «хайль». На них обернулись еще несколько слонявшихся по подворью немцев. Все с оружием на груди или за плечами, но подозрения они пока не выказывали – просто смотрели, развлекаясь руганью своего командира на чужих солдат.
Якобеску повернулся к переодетым красноармейцам и махнул рукой в сторону, куда указывал немец. Отряд послушно повернул и зашагал в новом направлении. А немец все не успокаивался – продолжал шуметь. Бывшие пленные его напрочь не понимали, а Иоганн, естественно, не мог перевести его требования на русский. Да и, кто знает, что там этот Иоганн на самом деле говорил этому приставучему гансу? Может, правду рассказал? Предупредил? Развязка наступила, когда на шум из ближайшей мазанки вышел еще один фашист с пистолетом, правда, в кобуре, но с властным выражением на породистом лице и плетеными серебристыми шнурами на погонах. Еще какие-то непонятные для бывших пленных значки серебристого и бронзового цвета украшали его грудь. Этот майор не бушевал – он спокойно стал у небольшого отряда на дороге, поднял руку и властно скомандовал: «Хальт!». Иоганн опять что-то начал объяснять, но фашиста это, как видно, не устроило: он покачал головой и, опять что-то приказал. А что? А хрен его понимает. Похоже, влипли. Майор, наконец-то, потянулся к небольшой черной кобуре на пузе.
Чумаченко решился и, шагнув к нему с дурным выкриком «яволь», неожиданно с разворота заехал под каску железным затыльником приклада и крикнул: «Бей!» Немец, так и не успев отстегнуть крышку кобуры, пластом рухнул на спину. Чумаченко, как на занятиях по штыковому бою, шагнул ему в след и ударил примкнутым на ствол плоским лезвием в грудь. Остальные бойцы, державшиеся настороже, тоже моментально подключились к схватке; а вот реакция немцев немного запоздала. Когда до находившихся поблизости фашистов дошло, что с этим незнакомым отрядом в камуфляжных накидках что-то не так, не все из них еще оставались живыми.