В захлопнутые кормовые двери на прощанье безвредно постучались и ушли в рикошет пули осмелевших преследователей, Майсурадзе дал по ним короткую отсекающую очередь и заставил отпрянуть. Самозваный мехвод, слишком сильно газанул, еще не освоившись с чужими педалями, и резко дернул тяжелую полугусеничную махину с места; разогнал, переходя на вторую скорость; с легкостью подмял под себя хлипкий плетень вместе с деревянной калиткой и с лязгом, переваливаясь на неровностях, выполз на улицу. Немецкая рота все еще тянулась своим третьим взводом мимо, когда сбоку на нее неожиданно выскочил взбесившийся бронетранспортер. О том, что его могли захватить русские, немцы даже не предположили. Мало ли, может, контузило водителя или управление потерял из-за ранения. Они просто попробовали разбежаться с его пути, но стрелять и забрасывать гранатами даже не пытались.
Разбежаться удалось далеко не всем: несколько человек, к злорадству красноармейцев, были под удивленные вопли опрокинуты на пыльную утоптанную сельскую дорогу и размазаны в кровавое месиво. Не считая нужным больше скрываться, старшина приказал бросить гранаты и открыть огонь. К все еще продолжающемуся везению беглецов добавился и обнаруженный под одним из сидений «ханомага» деревянный ящик с тридцатью яйцеобразными гранатами М-39. Гранаты, уютно лежавшие в фанерных гнездах-клетках, как проверил старшина, были уже с вставленными запалами. И конструкция этих запалов, на первый взгляд, была сходна с запалами уже знакомых им «картофельных толкушек». Разнились они только тем, что скручиваемый круглый предохранительный колпачок сам был прикреплен к вытяжному шнуру, в отличие от выпадающего фарфорового колечка у «длиннорукоятных» М-24.
Стараясь не высовываться выше борта, беглецы метнули гранаты в обе стороны – не попавшие под колеса и гусеницы угнанной бронемашины фашисты расшвыривались ударными волнами, секлись тонкими осколками, падали под пулями открывших следом огонь трофейных автоматов и двух пулеметов. Обзор у водителя был недостаточен: только две узкие щели, прикрытые триплексами, спереди и слева. Восьмитонная угловатая машина задела угол стоящей в следующем дворе мазанки; с легкостью снесла его, притрусив своих «пассажиров» соломой с рухнувшей крыши; подмяла под себя своим зауженным капотом несколько молодых деревьев; насквозь проломилась через какую-то деревянную постройку, давя, как оказалось, переполошившихся кур, еще не съеденных немцами; опять увеличила скорость на огороде; отбросила в сторону армейскую повозку с дико заржавшими стреноженными лошадьми; проломилась сквозь небольшой сад и едва не врезалась в добротный дом, крытый веселой оранжевой черепицей и, похоже, не саманный, а кирпичный.