Во второй половине дня почти утихшие было звуки боя вновь усилились к югу от деревни. Ухали разные калибром пушки, рвались снаряды и мины, перекрывали друг друга стрекочущие пулеметы и разрозненная ружейная пальба. С востока опять налетали многочисленной саранчой авиаполки и отдельные эскадрильи «стальных птиц». Сыпали немилосердно на фашистов бомбы с большой высоты или штурмовали, каруселью пикируя друг за другом. Следом гулко заговорили, хотя и не так громогласно, пушки на востоке, аккурат за высоткой, где еще утром окончательно замолчала бригадная гаубичная батарея капитана Долгарева. Захватили ее немцы или артиллеристы успели отступить? Пушки на востоке умолкли. Через время снова заговорили, перекрикивая разгоревшуюся ружейно-пулеметную стрельбу. А там кто с кем воюет? Плохо без связи…
Небольшое просветление в штабе бригады наступило, когда от капитана Карпенко привели румынского союзника и пленного немца. Особенно порадовали сведения сержанта-рошиора. Началась-таки настоящая война. Советский Союз – это вам не Западная Европа. То, что РККА за последние годы основательно возмужала, бывший зэк, а ныне генерал-майор Лисницкий знал не понаслышке. Не доверять сведениям румына повода не было. Его слова вполне подтверждала постепенно перемещающаяся вокруг канонада. Не сами же немцы стрельбой в воздух развлекаются и почем зря тратят порох. И вряд ли они это делают, чтобы остатки их бригады ввести в заблуждение. Не зря, по всей видимости, держимся. Однозначно, не зря. Скоро или немцы отступят, или наши с румынами пробьются…
И часа не прошло, как старшина Цыгичко со своей вырвавшейся из плена небольшой, командой влился в роту капитана Карпенко, а немцы, державшие перед ними оборону, непонятно засуетились. И без бинокля было видно, как то одна, то другая группа гансов покидала насиженные места в недавно отрытых окопах, за разбитыми и целыми деревенскими постройками и растворялась где-то в глубине еще зеленеющих садов и огородов. Совсем недалеко, за восточной окраиной села, неожиданно басом заговорили пушки. Не легкие противотанковые, а калибром покрупнее, как бы, не трехдюймовые. Дай бог, что бы наши. Длинно подключились пулеметы, добавились короткие автоматные очереди, застучали россыпью винтовки.
Неожиданно, еще остававшиеся немцы, торопясь и не скрываясь, подгоняемые офицерами, выделяющимися своими серебристыми погонами и кургузыми автоматами, дали организованного деру в северном направлении. Кое-кто из сержантов и красноармейцев не прочь был бы ударить им штыками вслед, но Карпенко запретил: всех немцев не перебьешь. Если действительно наши или румыны их из села выдавливают – то и без нас, похоже, вполне успешно справляются, а если это германская хитрость? Заманивают, а потом окружат, как в атаку поднимемся, и перебьют. Тогда врывайся через оголенный участок, что сейчас держит рота, и громи остатки бригады изнутри… И стрелять вслед запретил: патронов осталось буквально наперечет, только для отражения атак. А по отступающим… Если действительно бегут – то и хрен с ними.