– А это мысль, – поддержал танкист. – Молодец, парень. Тебя как звать?
– Иоганн.
– А я Рауль, – в свою очередь представился и Клоцше, решив не настаивать на жестком соблюдении субординации, и кивнул на мертвое тело с приоткрытым ртом и остекленевшими глазами. – Хорошо, разденьте его.
Небольшая по размеру форма больше всего подошла Иоганну – «конвоиром» стал он. Чтобы скрыть разрезы и кровавые пятна на спине чужой гимнастерки, Иоганн, как он видел, это делали русские, скрутил в скатку свою снятую солдатскую куртку с брюками и закрепил хомутом через плечо. В довершении маскарада Шмидт, опять же по примеру захвативших его русских, обвязал себе щеку бинтом из индивидуального пакета, найденного в вещах у румына – теперь с полным правом можно мычать в ответ на все вопросы мамалыжников. Танкист распоясался (пленный, как-никак) и отдал свой поставленный на предохранитель люгер с патроном в патроннике Раулю. Хорошо послуживший штык от карабина, оттертый от липкой крови втыканием в землю, он оставил себе. Попробовав разные места, Шварц, в конце концов, просто вложил клинок в левый рукав куртки, придерживая не вмещающуюся под обшлагом рукоятку рукой. В его широкой, черной от въевшегося масла ладони, железная оконечность рукоятки скрылась полностью. Автомат танкиста достался «конвоиру», ничего подозрительного в повешенном на грудь трофее нет.
Предзакатное солнце уже скатилось за длинную вершину вытянутого с севера на юг невысокого холма, время неотвратимо приближалось к сумеркам, еще от силы полчаса и окончательно стемнеет. Решили этого не ждать, а сразу двигаться на запад. Плутая в редких зарослях, выбрались на тропинку, ведущую в нужном направлении, и настороженно зашагали по ней. Сначала вверх, а потом вниз. Уже при выходе на опушку леса, переходящую в хорошо знакомое Клоцше и Шмидту поле, лежащее между высоткой и деревней, остановились. Впереди, недалеко от конца тропинки, призывно горел костерок. У него спиной к ним сидели трое в грязных замасленных комбинезонах. Отдыхали и ужинали. Рядом лежали русские танкистские шлемы. Шварц, шедший первым, замедлил шаг, но Клоцше тихо велел ему двигаться дальше.
Неподалеку от костерка, уже на поле, стоял давешний отставший румынский танк, с уже натянутой обратно починенной гусеницей. Кружили они по лесочку на холме, кружили – и вышли к тому же месту, откуда в него и зашли. Клоцше надеялся спокойно пройти поле и, обогнув виднеющуюся вдалеке деревню стороной, пробраться в темноте к границе. Но, как на грех, у одного из отдыхающих (и слегка подвыпивших) после удачного ремонта румынских танкистов возникла настоятельная потребность пообщаться еще с кем-нибудь, кроме своих привычных товарищей. Он встал, широко улыбаясь: в одной руке грязная измятая кружка, в другой – длинногорлая бутылка местного молодого вина.