– А мне тогда было, получается… десять? – вытаращилась на него я. – Нет, это невозможно!
– И все же похоже на правду, – и Капелин улыбнулся – до ушей. – Эх, юность моя. Аспирантура, мечты, дерзания.
– Вы, кажется, с папой планировали перевернуть все представления человечества о физике? Как, удалось?
– Перевернуть, может, не перевернули, но перетрясли изрядно, – кивнул он, возвращаясь в магазин.
– Вы тогда защитились? Я не помню, куда и почему вы пропали, Герман Алексеевич. Правильно я вспомнила?
– Ох, мне кажется, я уже не тяну на Германа Алексеевича. Зовите меня просто – гений и надежда современной науки, – выдал он с совершенно серьезным видом.
– Именно так я вас и буду звать, договорились.
– Ну, или просто – Геро́й.
– Геро́й? – рассмеялась я. – Без страха и упрека?
– Ой, не так. Совсем вы меня запутали, – он смотрел с театральной растерянностью. – Ударение на первый слог. Ге́рой. Ге́ра. Сокращенно от Германа.
– Значит, просто Ге́рой. Непривычно как-то. Ладно, хорошо. Так все-таки куда вы исчезли, получается, больше десяти лет назад? И что с кандидатской?
– Я защитился, да, – коротко ответил Капелин.
– Мне тогда казалось, что вы почти переселились к нам домой. А потом вдруг исчезли совсем. Даже в «Крокодила» не приходили больше играть.
– Вы говорите так, будто скучали по мне.
– Нет, конечно, – хитро улыбнулась я. – Я только выдохнула с облегчением. Тем более что в «Крокодила» вы всех переигрывали, а это, согласитесь, неприятно. Нехорошо, когда кто-то может объяснить слово «сингулярность» одним жестом.
– Это была случайность, – рассмеялся он. – Я до сих пор не понимаю, как Фаина Павловна меня сумела так понять.
– Фаина Павловна просто такой же гик, как и вы с папой. У вас у всех свой птичий язык. Я никогда не могла вас понять. С Фаиной Павловной, – фыркнула я. Никогда в жизни я не называла ее по имени-отчеству.
– Как у нее дела, кстати? И как поживает ваша мама после того… того…
– Все, – я замешкалась, вспомнив, как буквально накануне мама и Файка орали друг на друга, стоя в холле квартиры Фаиного жениха. – Все нормально. Все, как у всех. – Я не стала говорить ему о том, что наша мама вполне оправилась после смерти папы, что она оправилась настолько, что решила выйти замуж за постороннего мужика.
– Это хорошо, хорошо, – рассеянно кивнул Герман, выискивая что-то по полкам.
– А как дела у вас?
– А я вернулся, – снова коротко и лаконично проинформировал меня он. – Меня не было, а теперь я вернулся, вот так. – И он бросил в тележку банку детского питания, которую выбрал для меня, едва глянув на представленный на полках ассортимент. Так я поняла, что он тоже наверняка женат и имеет детей. Я выдохнула – с облегчением. Наша встреча – простая случайность, она ничего не значит. Это хорошо, хорошо. Капелин бросил в тележку пачку сока и тортик.