– Я ничего не перевозила, – отчеканила я.
– Не перевозили, да? – в сотый раз переспросил он. Затем вздохнул. – Елизавета Павловна, вам отказано в праве на звонок, так как ваш муж Сергей Иванович Тушаков пока что не задержан, находится в бегах, пытается скрыться от следствия, и любой контакт с людьми из вашего окружения может нанести вред оперативным мероприятиям. Как только мы завершим оперативные мероприятия, ваше право будет реализовано.
– И сколько времени потребуется на эти ваши разыскные мероприятия? У меня дочь на грудном вскармливании! – воскликнула я уже больше в отчаянии. – Она у соседки, она, наверное, в бешенстве.
– Дочь?
– Да соседка! Вы хоть ей позвоните!
– Разберемся. Уверяю вас, что с детьми все будет нормально, – пожал плечами следователь и крикнул, чтобы за мной пришли. Я понятия не имею, что именно он имел в виду. Наверняка ничего конкретного. Затем повернулся ко мне, закрыв папочку с уже вполне увесистым моим делом. – Елизавета Павловна, дело не в том, что я вам не верю. Дело в том, что вы были задержаны в машине, полной героина. Я просто не имею права верить вам на слово. Надеюсь на ваше понимание. Ладно, пока все. Потом еще поговорим. Нам спешить некуда.
Я уже устала плакать и бояться. Я очень устала, так что просто встала, отдаваясь на волю этому сумасшествию, в немом бессилии что-либо изменить. Мне нужно было сцедить грудь. Вся ситуация – театр абсурда. За мной пришли, попросили встать, повернуться к стене, завести руки за спину. Меня снова заковали в наручники. Моя одежда все еще была мокрой и грязной. Во рту оставался отчетливый привкус крови. Сережа сбежал. Он уходил от погони, а теперь сбежал. Это может означать только одно – он знал о том, какой сюрприз мы везем под пластиковыми накладками с внутренней стороны двери. Он знал – и все же приехал и позвал меня, чтобы похвастаться машиной, чтобы показать, как я была не права в отношении его.
Как я ошибалась в отношении Сережи!
Он не просто врун и бездельник, он не просто… не просто – все, о чем меня предупреждала сестра. Сережа не побоялся посадить в машину, буквально обшитую героином, свою жену, мать своих детей, чтобы ей не пришлось таскать тяжелые пакеты с зеленым горошком, колбасой и майонезом. Можно ли быть более беспечным сукиным сыном? Новый год надвигался на меня, как пресс, со всей своей неотвратимостью. Меня вели в «обезьянник».
Глава вторая. Под колпаком у Мюллера
Невозможно предугадать, что именно ты услышишь от человека, сидящего напротив тебя. Но можно предположить, что сказанное им будет ложью. Меня с детства учили говорить только правду, и с самого детства я замечала это постоянное тихое и неприметное, ненавязчивое искажение действительности. «Вы отлично выглядите…», «Ты обязательно справишься…», «Он наверняка просто задержался на работе…». Если у человека нет причин врать тебе, он будет лгать самому себе. Почему? Каждый человек, занимая потрепанный, но очень удобный диванчик в моем кабинете, хочет быть немножко другим. Почти никто никогда не хочет быть самим собой. Включая меня.