Она незаметно сняла юнита в обсерватории, когда он, зачарованный красотой открывшегося вида, разглядывал мерцающую гладь Земли. Рита зафиксировала изображение через нанокамеру зрительного нерва и сохранила на сетчатке.
Все-таки он вполне себе симпатичный. Голубые глаза полны печали. Темные ресницы длинные и пушистые, как у девчонки. Губы очерчены очень красиво. Крупный прямой нос, волевой подбородок, широкие скулы… и трогательная родинка на правой щеке. Даже падающая на лоб неровными прядями отросшая челка не портит общего впечатления.
«Что же ты все-таки такое, Семь-два-семь?» – в очередной раз мысленно спросила себя Беликова, а вслух распорядилась:
– Разошли фото по училищам. Скажи, что пишешь статью о выпускниках. В обратной связи укажи мой адрес. И никому ни слова. Ни единого!
– Хай! – снова кивнула самурайская дочь и свернула изображение.
Как раз вовремя – в лабораторию вернулся Паша с чаем. Одну чашку он вручил Рите, другую – Асуми.
– Здесь нет лимона, – констатировала Маргарита, сосредоточенно разглядывая жидкость бледно-травянистого цвета. – И он зеленый.
– Прости, перепутал. – Потомок донских казаков отобрал у них чашки и поменял местами. – Так лучше?
– Определенно. – Беликова пригубила ароматный терпкий чай. То, что нужно. И как только Асуми пьет эту невнятную жасминовую байду?
– Какие новости от Резо? – Паша взгромоздился на соседний табурет. Извлек из выдвижного ящика коробочку зефира в шоколаде.
– Все под контролем, – заверила Рита, угощаясь зефиркой. – Наш подопечный в надежных руках. Долидзе загрузил его работой до самого вечера. Наблюдение ведется через шесть камер. Если хочешь, можем глянуть.
– Ну ты, мать, даешь! – хохотнул Павел. – Здорово, кстати, придумала подключить Резо к исследованию.
– Резо молодец, – улыбнулась Беликова.
– Главное, чтобы во всей этой затее имелся смысл, – серьезно заметил Павличенко.
– Смысл имеется, – отозвалась Беликова. – Посмотрим, насколько широки границы памяти Семьсот двадцать седьмого. По идее, в знакомой среде импульсы должны продуцироваться в разы эффективнее. Если, конечно, это и в самом деле импульсы…
– А что это, по-твоему? – Павличенко внимательно посмотрел на нее. – Ты думаешь, он…
– Ничего я не думаю! – поспешно оборвала Рита и поежилась. Неужели Пашке тоже пришло в голову, что воспоминания киборга вовсе не фальшивые?
Настоящая память, внедренная в искусственное тело. Чьи-то украденные воспоминания. Или…
– Ты обратил внимание на его эмоции? – вновь заговорила Беликова. – Они такие искренние.
– Возможно, в корневых настройках выставлен максимальный уровень эмпатии, – предположил Павличенко.