Тяжело дыша, девушка прислонилась к стене, ошеломленно смотря на раненого. Его дыхание выровнялось, а щеки и губы слегка порозовели.
– Сильна, – раздалось с порога.
Все еще прижимая ладонь к ноздре, Настя испуганно обернулась. В дверях стояла незнакомая женщина.
Статная, хотя и располневшая, русые с проседью волосы уложены в затейливую прическу и переплетены с жемчугом, дорожное платье сшито по последней моде.
Незнакомку можно было счесть красавицей, если бы не морщины на лице, выдававшие возраст. Тем не менее, голубые глаза ярко сияли, точно у молодой, а в глубине притаились смешинки.
Заметив кровь, незнакомка вздохнула и протянула Насте белоснежный надушенный платок.
– Прижми, пусть кровь уймется!
– Спасибо! – девушка все еще насторожено смотрела на вошедшую.
Та прошла к раненому внимательно взглянула, прощупала пульс и усмехнулась.
– Сильна, ничего не скажешь!
– Как вы?.. – Настя по привычке замолчала, не в силах поверить, что эта женщина так просто поняла, что перед ней – ведунья.
По телу пробежали мурашки.
– Как я? – незнакомка вновь усмехнулась. – Так же, как и ты. Ну, Анастасия, давай знакомиться. Я – Анна Михайловна Бутурлина.
– Анна Михайловна? – Настя нахмурилась.
Голова все еще кружилась, ноги подкашивались от слабости, и девушка не могла сообразить, почему имя кажется ей знакомым.
– Жена подполковника Александра Григорьевича Бутурлина, командира Преображенского полка, – Анна Михайловна с неприкрытым весельем рассматривала девушку. – А еще я – ведьма. Природная.
Женщина произнесла это с гордостью. Настя смутилась. Сама она предпочитала скрывать свои силы, стыдилась их, считая, что ведьмовство – дело не богоугодное.
– Это ведь о тебе государыня мне писала? – продолжала тем временем Бутурлина.
– Наверное, – после всплеска силы Настя чувствовала себя опустошенной.
Тело охватывала слабость, язык с трудом ворочался, а в голове не было ни единой мысли. Анна Михайловна нахмурилась, и внимательно посмотрела на девушку.
– Ты с дежурства, что ли?
– Да, – кровь наконец прекратила течь, и Настя отняла платок от носа. С сожалением посмотрела на запачканный батист. – Я…
– Выбрось, а лучше – сожги! – отмахнулась Бутурлина, вновь рассматривая спящего раненого солдата. – Хорошая работа. Знатный пес из него будет!
– Пес? – после бессонной ночи голова гудела.
– Теперь оборотень он. А ты не знала, когда обряд проводила?
– Н-нет. Я только… он умирал…
– Верно. Чтобы переродиться, надо умереть, – Анна Михайловна оглянулась, убедилась, что никто не подслушивает, и лишь тогда добавила, – Яков Вильямович лично мне об этом сказывал в свое время. Но об этом позже, сейчас домой ступай, отдохни, а вечером ко мне приходи, чаю попьем.