У меня исцарапано лицо, а по всей руке расцвели черные цветы. Выпрямляться она не желает. Я сделал из старой футболки перевязь. Не думаю, что она у меня сломана. Даже если ты не чувствуешь боли, стоит пораниться, как в голове и во всем теле возникает какое-то странное чувство. Мои мысли теперь разбегаются во все стороны.
Когда я перед этим спустился вниз, Оливия не бросила меня одного. Думаю, из любопытства. Она лизнула мое лицо. Эта кошка знает настоящий вкус крови.
– Вот я и дома, киска.
Тед прислонился к двери, черным пятном в ореоле света. В том, как он стоит, есть что-то неправильное. Он как бы вваливается в дом, поворачивается и дрожащими руками закрывает дверь. Чтобы запереть замки, ему приходится предпринять несколько попыток.
– Со мной приключилась одна странность, – говорит он.
Его рука согнута под необычным углом. Он кашляет, и капелька крови, кружась, пролетает в воздухе. Потом приземляется на оранжевый ковер и замирает там рубиновым шариком.
– Пойду посплю, – говорит он и поднимается на второй этаж.
Я слизываю с ковра темное пятнышко и ощущаю слабый привкус крови. ООоооооиииииоо. Тут же возвращается вой.
Когда я сегодня запрыгиваю на свой наблюдательный пункт, кошка уже здесь – сидит на заплеванном бордюре у тротуара. От ее вида у меня воспламеняется сердце. Я мурлычу и стучу лапкой по стеклу. На холоде у нее вконец распушилась шубка. Зримо она будто стала вдвое больше. Не обращая на меня никакого внимания, она деликатно обнюхивает дуб в палисаднике и замерзшую лужицу на тротуаре. Потом, наконец, смотрит прямо на меня. Мы встречаемся взглядами; в ее глазах можно утонуть. Думаю, она ждет, когда я нарушу молчание. Но я, конечно же, в этот момент не могу придумать, что бы такого сказать. Поэтому она отворачивается, а для меня наступает агония, но потом все становится еще хуже. По тротуару фланирует тот самый белый кот. Здоровущий, с колокольчиком на ошейнике. Заговаривает с ней и пытается потереться о ее мордочку щекой. Я шиплю с неистовством закипающего чайника. Он пытается оставить на ней свой запах, но моя кошечка для этого слишком умна. Она выгибает дугой спинку и тактично скрывается из виду. Я готова плакать от облегчения, но вскоре меня охватывает тоска от ее ухода. Боль каждый раз пронзительная и блестящая, как новенький цент.
Позвольте сообщить вам несколько фактов о белых котах. Они коварны, убоги, а ум у них ниже среднего. Да, я понимаю, так говорить не годится, потому как это «неполиткорректно», но это, черт возьми, сущая правда, о которой знает каждый дурак.