— Не совсем. — Фабиан сглотнул и взвесил свои слова. — Я думаю, что все связано воедино.
— В смысле «все»?
— Все убийства и все расследования за последние несколько недель. Все, над чем мы работали, — Фабиан кивнул в сторону заполненной заметками и фотографиями доски.
Остальные смотрели на него, но никто из них ничего не сказал, пока Тувессон не повернулась к Утесу и Муландеру.
— Что думаете?
— Ну да, что тут скажешь? — Утес вздохнул. — Фабиан, иногда мне кажется, что ты выдвигаешь какую-то теорию, которая возникла в глубинах твоего сознания, вообще не осмыслив ее. Пойми меня правильно. Я понял, что ты имеешь в виду, но…
— Осмелюсь заявить, что на данный момент нет ничего, что указывало бы на наличие связи, — перебил Утеса Муландер. — Во-первых, случаи абсолютно разные. Возьмем хотя бы методы, которые использовали убийцы. Их много — от ножей и отравлений до стиральной машины. Теперь у нас еще добавился герметически закрытый кокон. То же самое и с жертвами.
— Это именно то, о чем я тоже подумала, — сказала Тувессон. — К тому же идея не нова, мы уже обсуждали ее, думали, могут ли быть все случаи связаны друг с другом, но нигде не нашли общего знаменателя.
— Это правда, но в этом-то все и дело. Я думаю, что причина, по которой они так отличаются во всех отношениях, на самом деле и заключается в общем знаменателе.
Ким Слейзнер потягивал сок, который в хипстерском кафе «Пекарня Лауры» в Нэрребро в Копенгагене иронически назывался «Суперполезная кола», хотя по факту сахара в нем было больше, чем в «Джолли Коле». Он живо представлял себе, как его живот увеличивается с каждым глотком.
Он не взвешивался уже несколько недель. В последнее время весы и зеркало в прихожей были запретными зонами для него. Но разговора о том, что он набрал вес, и быть не могло. Отсутствие тренировок уже давало о себе знать, и если он ничего не предпримет в ближайшее время, то рискует вскоре получить избыточный вес весьма надолго.
Но это может подождать. У него сейчас другие дела. Другие вещи, настолько более важные, чем все остальное, что он впервые в жизни был готов к томительному ожиданию. Причина всего этого — Дуня. Маленькая Сучка Дуня Хугор, как ее следовало называть.
Она ушла в подполье, и сделала это, показав ему средний палец, после чего он лишился сна на несколько гребаных дней.
Если бы только она осталась в своей норе, еле живая после всего, что он с ней сделал. Тогда он был бы спокоен. Тогда бы он без проблем вышел на свою обычную пробежку, пробежался бы мимо оперы до Ревсхальвона и обратно. Он даже мог бы возобновить свои силовые тренировки, занялся бы снова йогой, да чем угодно, черт бы ее побрал!