Все просто. Так же просто, как оросить два пальца на утренней оправке. В первый день декады Док доложил Смотрящему, что имеет подозрение о назревающей среди заключенных эпидемии и необходимости выборочного контроля зэков. Смотрящий, понятное дело, дал добро – эпидемия дело серьезное, враз можно лишиться половины народа. Это позволило Доку в тот же день набрать помощников – по одному-два от каждого модуля. И совершенно понятно, что ими оказались те, на кого ранее пал выбор Комбрига и с кем с самого начала и шла работа. Мы – актив, восемь человек, по числу модулей Гексагона. Мы уже успели перезнакомиться. Не сказать, что мы сразу почувствовали дружеское расположение друг к другу – но общее дело объединяет нас, и мы чувствуем этот невидимый обруч.
Нас всего восемь – но каждому из нас есть чем похвастаться. Оказывается, я не один, кто в эти дни проводил деловые встречи и убалтывал людей. Оказывается, я вообще последний, с кем работал Комбриг – и потому остальные за это время продвинулись чуть дальше меня. Фактически в соседних модулях по сотне-другой народа уже в курсе готовящегося и только ждут команды. Почему-то это неприятно мне – ведь я думал, что именно я первопроходец, этакий отважный революцьёнер без страха и упрека – однако это не так. Утешает одно – только я знаю о Тайных Тропах, уходящих далеко за пределы Гексагона, только у меня есть путеводитель и только для меня – и моих товарищей – приготовлены эвакуационные рюкзаки. Это приятно. Это служит знаком, что для Комбрига я действительно особенный. Восточник! И это приподнимает меня над остальной революционной толпой. И, конечно, я никому не собираюсь рассказывать об этом.
Словом, опасность эпидемии объявлена – и теперь со всех модулей Гексагона в Медотсек стекаются люди. Анализы берутся у каждого – но основную часть Док отпускает сразу, а остальных, на кого укажу я и члены революционного актива, оставляет на передержку. На сутки-двое. Мы отбираем их строго по отрядному принципу – в каждой такой пачке обязательно присутствует ранее посвященный в дело бугор, который является авторитетом для своих крысюков. Группы очень малы, и включены в них только самые надежные из номеров, те, кто на самом хорошем счету. «Не состоял, не привлекался», как выразился однажды Армен. Дальше происходит интересное. Якобы на осмотр и процедуры мы собираем пачку крысюков в Смотровой – коридорная камера четко фиксирует покорную унылую толпу, пинками загоняемую в бокс, – и здесь перед людьми предстает Комбриг, этаким черным дьяволом вылезающий из шкафа. Наш революционный вождь не исключает, что в Гексагоне есть и другие Крысоловы – и теперь мы очень осторожны и Комбриг обрабатывает каждого посетителя рентгеном.