Пока собутыльник Склянского ходил, Сталин сказал с грустью:
— Ну вот, Владимир Иванович, плахой я хазяин — зазвал вас на рюмку, а рюмка-то пустая.
— Ничего страшного, товарищ Сталин, — махнул я рукой. — Будет время, обязательно выпьем.
— Будэт, Володя, обязательно будэт, — заверил меня Иосиф Виссарионович. — И нэ водки выпьем, а настаящего вина, картлийского. Знаеш, что за вино?
Я только пожал плечами. Откуда Вовке Аксенову знать про грузинское вино? А уж про картлийское не знал даже Олег Васильевич Кустов. Каюсь, я вообще не специалист в винах. Никогда не был поклонником ни грузинских, ни молдавских ни прочих вин. Шампанское когда-то нравилось, очень давно, в какой-то другой жизни.
— Эх, про вино нэ рассказывать нада, а пит! — важно сказал Сталин, всовывая мне в руки завернутые в фольгу плитки шоколада. — Вот, эта для маладой жены товарища камиссара.
— Товарищ Сталин, не возражаете, если я одну шоколадку своей сотруднице подарю? — поинтересовался я, прибирая щедрый по нынешним временам подарок.
— Маладая сатрудница, красывая? — заулыбался Сталин. — Канечна, нэ возражаю. Можэте ей дажэ двэ шоколадки дат, чтобы поравну была.
Я не стал уточнять, что это просто сотрудница, а молодая ли и красивая она — совершенно неважно, но не стал. По опыту знал, что чем больше отпираешься, тем меньше верят.
— Интересно, кто же на нас напал? — подумал я вслух.
— Особый отдел выясныт, сообшыт, — отмахнулся Сталин, а потом укоризненно сказал: — Вам, Владимир Иванович, урок на будушэе — ныкогда бэз охраны не ездыт!
— А вам, товарищ Сталин, это не урок? — усмехнулся я.
— А у мэня нэт охраны, — пожал плечами член РВС фронта. — В палитатдэле вэс личный састав — дэсят челавэк, да двадцат краснаармэйцэв. А они в паслэднее время из боев нэ выходят. Я им патаму и отдохнут дал.
— Так и у меня, товарищ Сталин, личной охраны нет. На бронепоезде есть сотрудники, взвод красноармейцев, но они мне для оперативного обеспечения мероприятий нужны, а не для охраны.
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Эх, хороши начальники, лазающие, где попало, и не имеющие личной охраны.
Явился товарищ Берзин, принеся четвертую шоколадку.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил я нетрезвого члена РВС, пряча очередной «трофей» в карман.
Со Сталиным мы крепко обнялись, с Берзиным ограничились рукопожатиями. Что же поделать, если человек мне не понравился? Мне он и в той истории был несимпатичен, и в этой. Впрочем, наши симпатии и антипатии — вещь субъективная. Не исключено, что я не прав, и Берзин, в свое время подписывая приказ о передаче Первой конной в распоряжение Западного фронта, руководствовался собственными благородными убеждениями, посчитав, что Сталин неправ, и наступление буденовцев спасет фронт, а Красное знамя взовьется над Варшавой.