— А кто такой? Как фамилия? — заинтересовался Слащев.
— Фамилия у него Курманов, мой земляк.
— Курманов? Унтер-офицер? — оживился генерал. — Ну как же, как же, помню. Он, когда командира взвода убило, солдат в атаку повел. Сколько помню, на реке Вепрь это случилось. Я ж ему сам представление на крест подписывал[1].
Я слегка удивился, что генерал помнит своих подчиненных спустя пять лет, но, с другой стороны, ничего удивительного.
— Курманов у красных? — поинтересовался генерал.
— Так точно, — кивнул я. — Когда мы с ним виделись последний раз, он был комиссаром отряда. Сейчас, кажется, комиссар полка или бригады.
— Владимир Иванович, а вы в Великую войну служили? — спросила вдруг боевая подруга Слащева.
— Недолго. Пошел вольноопределяющимся в шестнадцатом, в семнадцатом в госпиталь попал.
— Офицер? — настаивала девушка.
— Ниночка, разве сама не видишь? — перебил генерал. — Господин Аксенов, судя по выправке, военному делу не обучался, но по манерам — как минимум, подпоручик.
— Прапорщик, — сказал я, но не преминул уточнить. — И то, если верить словам сослуживцев. Вроде, приказ был, но сам я его в глаза не видел. А так, согласно имеющимся документам, нижний чин.
— Я бы вам на слово поверил, без приказов. Будь вы в моем корпусе, роту бы доверил, а то и батальон. И звание бы присвоил не ниже поручика.
Нет уж, спасибо. Да и не потянул бы я роту, тем более, батальон. Чтобы приличным командиром стать, нужно начинать с Ваньки-взводного. Скорее всего, генерал просто делает мне комплимент.
Не знаю, послышалось мне, или нет, что Нина Николаевна прошептала «Чекист и офицер… Любопытно».
Я не случайно перевел разговор на наше общее прошлое — помогает установить добрые отношения, но тратить время на рассказ о себе не хотелось, у меня на генерала иные планы.
— Стало быть, верных людей вы найдете, — предположил я.
— С которыми устраню Врангеля и Кутепова? — усмехнулся Слащев.
— Не обязательно устранять. Можно лишь отстранить. Изолировать.
— Владимир Иванович, вы много знаете случаев в Российской истории, чтобы правителей отстраняли, а не устраняли? — поинтересовался генерал.
— Если только Василия Шуйского, — вспомнил я. — Его вначале отстранили, а потом устранили. Впрочем, если вы дадите свое согласие, о деталях поговорим позже. Вы ведь пока согласие не дали?
Слащев задумался, а я краем глаза посматривал на Ниночку. У кавалерист-девицы тоже был задумчивый взгляд. Пожалуй, если девушка придет к выводу, что ее любовник (или уже муж?) должен стать правителем, то мне обеспечен мощный союзник. Не думаю, что Слащев накопил средств, чтобы жить безбедно за границей, не тот человек. А ночная кукушка, как известно, дневную перекукует.