Маг был мёртв. Мёртвым был и его бассейро. Тело молодого мужчины лежало прямо за входом в дом. Колдун извлёк перед боем из него всё, в надежде убить дракона.
Риз стоял на коленях. Он снова стал человеком, но ему пришлось переосмысливать сознание. Это было необычно и непонятно. Всё-таки дракон и Риз — это пока не одно и то же.
— У — у! — заорал Йохан, завладев и потрясая боевым посохом, как трофеем. — Победа! Ё — ху — ху!
Он пнул скрюченный труп и смачно плюнул, на сохранившее гримасу боли, лицо. С презрением поставил ногу на тело поверженного врага и … отскочил в испуге, наставив остриё на мага — синее облако расползалось вокруг тела.
— Эй! — в голосе Йохана слышалась тревога. — Эй, смотрите, чего это?
Риз, не обращая внимание на головокружение, подошёл к нему. Саффи, никогда не видевшая подобного, с беспокойством следила за братом.
Облако качнулось, при приближении Риза, словно раздумывая, достоин ли слиться с ней её новый хозяин и покорно перетекло в юного мага.
*
— Кх, кх. — скрючившийся в неестественной позе Йохан, пытался что-то разглядеть в крохотную щель между досками.
Лошадей, кроме тяжеловоза, они оставили себе. Его и двух выживших охранников подарили деревенским. Двоих запуганных молоденьких девчонок, бывших в прислуге у лорда-мага, вернули родителям. Единственного, выжившего в подземелье, мужчину, передали родственникам.
Йохан обежал всю деревню, радостно вопя о смерти мага от их рук. В качестве доказательства он демонстрировал боевой посох того, кто столько лет держал в страхе всю деревню. Собравшийся на улице народ не торопился верить, но нашлось несколько сорванцов, которые быстро сбегали к усадьбе и принесли подтверждающие вести. К тому же и бывшие узники мага подтверждали это своим присутствием. Йохан торжествовал.
В качестве награды за освобождение Риз и Саффи изъявили желание хорошенько вымыться в горячей воде. Когда большая лохань была наполнена до предела, юный маг уступил первенство сестре, а сам отправился договариваться со старшиной о походных припасах.
Вернувшись, он и застал их недавнего подельника, прильнувшим к стене. Прыщавый юнец подглядывал за моющейся Саффи. Он сопел и бубнил ругательства — видимо, корыто стояло не совсем удачно и ему почти ничего не было видно, кроме изредка мелькавшей обнажённой руки. Но он не терял надежды увидеть нечто большее.
— Ну, я это, — лицо Йохана стало пунцовым от стыда. Он тщетно пытался придумать хоть какое-то оправдание, — одёжку принёс. — и подхватив с лавки аккуратно сложенную стопку белья, сунул её под нос Ризу.