Когда наконец раздался пронзительный крик старого сприггана «Она уходит, уходит!», Тилли находилась достаточно далеко от поляны, но она всё равно побежала ещё быстрее и теперь её бы не смог догнать даже самый быстрый из бродячих огоньков. Она перепрыгивала через корни и лежащие камни, с ловкостью лани спускалась по палым листьям и умудрялась не упасть… А подъемы! Тилли и не подозревала раньше, что она может с такой быстротой взбираться по почти отвесным уступам и подъемам в горки!
«Может быть, я смогу убежать, — лихорадочно думала она. — Может быть, всё будет хорошо, и я смогу…».
Бам!
Неведомая сила схватила девочку за ногу, и Тилли упала, больно ударившись лицом в грязную землю. Её резко потянуло назад, так сильно, что Тилли не могла ни за что схватиться и удержать себя.
— Ну теперь-то ты попалась, отвратительная девчонка! — заорал неизвестный, и девочка с ужасом узнала в его голосе Гилли Ду: проклятие, она совсем забыла о берёзах! — Твоя кончина ужасна и неминуема!
Уже второй корень схватил девочку за ногу и пополз вверх по бедру. Впервые за этот день у Тилли прорезался голос, и она закричала, исступленно хватаясь разбитыми и расцарапанными грязными руками за павшие листья и траву, и с ужасом осознавая свою близкую кончину. Цепляясь за землю и пытаясь отбиться от схватившего её чудовища, Тилли думала только о том, что она не может умереть. Вот просто не может, не сейчас, не от рук костлявого демона, живущего в деревьях! Она должна спасти свою деревню, она должна помочь Жоанне и маме, она должна работать на фабрике… Она просто не может умереть!
И когда охваченный диким страхом девочка уже почти оказалась возле притянувшего её дерева, а Гилли Ду выпустил из березового ствола свою тонкую бледную руку длинными пальцами, произошло чудо.
Из кустарника, росшего на возвышенности, выскочила Кейтилин с топором наперевес, и со всех своих слабых сил рубанула по тянувшим Тилли корням. Гилли Ду заорал от боли, и Тилли, ведомая внутренним чувством, дернула на себя ноги. Девочка не смогла оторвать корни, как ей хотелось, но ей удалось ослабить держащие её путы, и тогда Кейтилин ещё раз ударила топором.
— Проклятье! — закричал Гилли Ду, корчась от немыслимой боли. Кейтилин не могла видеть его лица, но Тилли даже во время отчаянной борьбы смогла разглядеть слезы на его березовых деревянных щеках. — Чтоб вы сдохли, уродливые человеческие дети!
С третьего раза Кейтилин смогла отрубить его корни, и ноги Тилли почувствовали долгожданную свободу. Она не успела подняться на ноги, как Кейтилин резко схватила её за шкирку и потащила за собой, бросив одну-единственную фразу: