Когда пикси начали переговариваться друг с другом, Тилли поняла, что они в нерешительности, и жалобным голосом обратилась к ним:
— Прошу вас, добрые, славные пикси, отпустите нас с ним! Ведь вам от этого ничего не будет. Мы с подругой уйдём и не будем вам больше мешаться, а ещё и предателя с собой в большой город заберём! Ну пожалуйста, о добрые соседи!
Тилли говорила и видела, как её жалостливая речь трогала сердца фей. Они внимательно слушали её, не отрывая глаз, а кое-кто (и Тилли это заметила!) даже уткнулся лицом в платочек из павшего листа. Пикси не были злым народом, и они хорошо относились к детям; вот и Тилли, кажется, сейчас повезёт…
Но тут же, словно из-под земли, выскочил мерзкий Крокус и, скрестив руки-лапки на груди, спросил:
— А откуда славным и добрым пикси знать, что девчонка-глазач не обманывает нас? Вдруг она пытается вызвать жалость, чтобы затем растоптать весь наш народ!
В этот момент Тилли вспомнила весь свой запас бранных слов, а некоторые придумала самостоятельно — вот только сейчас, когда эта мелкая пигалица влезла со своими сомнениями. Девочка едва удержалась, чтобы не посмотреть прямо в наглую морду этого проклятого пикси, иначе всем было бы понятно, что она на него злится. Стараясь говорить так же жалостливо, как и до того (хотя получалось не слишком хорошо), Тилли дрожащим голосом произнесла:
— Да зачем мне врать?.. Я ведь не вру, правда не вру! Милые, славные пикси, хотите, мы придём к вашему королю, и он увидит, что мы — простые и честные дети, и совсем не желаем вам зла!
Феи смотрели то на своего беличьего собрата, то на Тилли, пригнувшуюся к ним и готовую расплакаться, и не знали, чью сторону им принять. Тогда Амомум выпрямился, и Тилли увидела, что он, оказывается, немного больше, чем ей представлялось, хотя всё ещё напоминал хомяка с человеческим лицом (впечатление, честно говоря, это создавало неприятное, хотя Тилли никогда бы в жизни не испугалась хомяка). Он щелкнул пальцами, и тут же выбежало несколько торопливых фей, похожих на лягушек, которые держали небольшой помост, не слишком широкий и при этом достаточно высокий, особенно для феи. Амомум с неожиданной для такого существа ловкостью вскарабкался на него и уставился прямо в глаза Тилли. Ей стало не по себе: она не ожидала увидеть в черных глазах такого маленького существа столько твердости и суровости.
— Я — король пикси, девочка, — решительно произнёс он. — И я не верю тебе.
Даже пикси замолчали, когда их король произнёс эти слова. Маленькие феи смотрели на Амомума с бесспорным уважением: очевидно, они были согласны с ним. Сам Амомум внимательно и сердито смотрел на Тилли, как будто бы ждал, что она раскается в своей лжи и упадёт перед ним на колени. Возможно, девочка и рада была бы так поступить, если бы хоть немного была уверена в том, что это поможет; но Тилли знала такие истории, когда мольбы лишь сердили пикси, а вовсе не помогали завоевать их расположение.