* * *
Едва он произнес это, как в лесу послышались чьи-то крики, и спутники застыли, точно серые камни, прислушиваясь. Но в голосе не было зла, только горе звенело в нем, – казалось, он повторял одно и то же имя, словно звал заблудившегося друга. Вскоре меж деревьев появился высокий человек в доспехе и черных одеждах, с длинным обнаженным мечом в руке; и меч тот показался им большим дивом, ибо он тоже был черным – лишь края клинка сияли холодным блеском. Лицо того человека было искажено отчаянием, и увидев разоренный Иврин, он горестно вскричал:
– Иврин, Фаэливрин! Гвиндор и Белег! Некогда исцелили меня эти воды – но отныне не вкусить мне покоя.
И поспешно зашагал на север, словно очень спешил или гнался за кем-то. Долго еще слышали два товарища, как он взывал: «Фаэливрин, Финдуилас!», – пока его голос не затих вдали. Они не знали, что Нарготронд пал, и что человек этот – Турин сын Хурина, Черный Меч. Так, всего один раз, и то лишь на миг, сошлись пути двух родичей, Турина и Туора.
Когда Черный Меч скрылся в лесу, Туор с Воронвэ пошли дальше, хотя день уже наступил: горе незнакомца омрачило их души, и они не могли оставаться рядом с оскверненным Иврином. Но вскоре они все же отыскали себе укрытие – опасность теперь чувствовалась повсюду. Сон их был кратким и неспокойным. К полудню сгустились тучи и повалил снег, а к ночи ударил трескучий мороз. Снег и лед больше не таяли, и на целых пять месяцев Север сковала Жестокая зима, которую потом долго вспоминали. Теперь Туор с Воронвэ страдали от холода и все время боялись быть найденными по следам или провалиться в какую-нибудь ловушку, скрытую под снегом. Они шли еще девять дней, все медленнее и медленнее, потому что идти становилось все трудней. Воронвэ немного забрал к северу. Они перешли три истока Тейглина и снова повернули прямо на восток, оставив горы позади. Скрываясь, перешли они Глитуи и вышли к Малдуину, и увидели, что он покрыт черным льдом.
И Туор сказал Воронвэ:
– Страшен этот мороз; не знаю как ты, а я близок к смерти.
Положение их было ужасным: им давно не попадалось ничего съестного, а дорожные хлебцы были на исходе; и оба они промерзли и устали.
– Горе тому, кого преследует и Приговор Валар, и злоба Врага, – промолвил Воронвэ. – Неужели я избежал пасти моря лишь затем, чтобы замерзнуть в снегу?
– Далеко еще? – спросил Туор. – Довольно таиться, Воронвэ, – скажи, прямо ли ты ведешь меня и куда мы идем? Если я должен истратить последние силы, мне нужно знать, не напрасно ли я мучаюсь.
– Я вел тебя настолько прямо, насколько позволяла безопасность, – ответил Воронвэ. – Знай, что Тургон живет на севере земель эльдар, хотя немногие верят в это. Мы уже близки к цели. Но впереди лежит много лиг, даже по прямой, а нам еще надо перебраться через Сирион, и перед ним нас может подстерегать большая опасность. Мы скоро выйдем к дороге, что некогда соединяла Минас короля Финрода и Нарготронд. Слуги Врага ходят по ней и стерегут ее.