– Да, это так. Алхимики всегда называли золото благородным металлом.
– Ну вот, а я оставил его на двенадцать миллионов, ибо по сравнению с философским камнем это золото – ничто, это крохотная крупица.
– Отправляйтесь назад и заберите это золото, мистер Колдуэлл, – сказал профессор Крикс и снова потянулся к бокалу, наполненному изысканным вином. Он сделал большой глоток и помотал головой. – Если бы можно было превращать свинец в золото, мы бы так и делали. И мы не стали бы рисковать жизнью, уверяю вас. Подумайте, сколько нас сложило голову на плахе или сгорело на костре, после того как какой-нибудь монарх предлагал нам под страхом смерти обратить в золото груду свинца? Вы что же, думаете, что мы сами выбирали смерть? Оставьте этот камень. В нем наше вековое проклятие.
– А что если я скажу вам, что кое-кому все же удалось превратить свинец в золото?
– Вы имеете в виду то золото, что вы обнаружили в море? – спросил профессор. Кто этот человек? – подумал он. – Никогда о нем ничего не слышал, но он так хорошо разбирается в алхимии. Не удивлюсь, если он и языки эти знает.
– Как я уже вам говорил, – продолжал Харрисон Колдуэлл, – я хорошо знаю золото. Я сомневаюсь, что золото можно сделать по формуле, начертанной на камне. Может, за всю историю по этой формуле и было получено каких-нибудь несколько унций. Но если бы вы, профессор Крикс, понимали душу золота так, как понимаю ее я, вы бы знали, о чем идет речь.
– Вы должны мне сказать. Скажите же.
– Ответ заключен в этом камне и еще в том, что вы, как алхимик, можете сами мне сказать. Видите ли, на самом деле золота на земле в изобилии. В изобилии. В каждой кубической миле морской воды его содержится не менее чем на девяносто тысяч долларов. Вы знали об этом?
– Нет, не знал.
– Но для того, чтобы его извлечь, понадобится четыре миллиона долларов. Так что вы сами видите, это дело нерентабельное. У золота свои экономические законы.
– Значит, чтобы получать золото, нужны алмазы. А это еще более чистое вещество, – заметил профессор Крикс.
– Нет, – отвечал Колдуэлл. – Ни одно вещество не может быть чище золота – и полезнее его. И более ходким товаром, чем золото.
– Тогда что?
– Очевидно, нечто, что было раньше большой редкостью.
– Что же?
– Вот поэтому я и нахожусь здесь. Кто кроме вас может прочесть старые знаки алхимии?
– Разумеется, – сказал профессор и снова поставил бокал.
Мистер Колдуэлл принес карандаш и блокнот и без устали подливал старику вина. Профессор разобрал старинный знак свинца, это старый добрый знакомый. А вот красная ртуть. А вот белая. Великое вещество – эта ртуть. Ее не так легко добыть, но все же она есть. Надписи на камне стали обретать какой-то законченный смысл только в санскритском секторе. И тогда мистер Колдуэлл стал быстро писать. Казалось, ему немного не хватало соответствующих познаний. Но когда наконец санскритская надпись выдала формулу недостающего элемента, Харрисон Колдуэлл сказал: