Тележурналистка сунула микрофон под нос несчастной матери.
– Что вы чувствуете, глядя, как тонет ваша дочь? У вас раньше когда-нибудь тонула дочь? – спрашивала она.
Безупречный грим. Волосы драматично развеваются на ветру. Римо пару раз видел ее по телевизору. Кажется, она даже получила какую-то журналистскую премию. Ситуации подобные нынешней он видел уже не раз и в разных местах по всей стране, в которых он никогда не хотел бы жить. Смазливые люди читают в камеру какой-то текст, а потом собирают награды и считаются репортерами. Иногда им приходится говорить что-то уж совсем от себя. В такие минуты по лицу журналиста обычно пробегает тень отчаяния – как будто для того, чтобы придумать какое-то слово, нужны нечеловеческие усилия. Что до законченной фразы, так это вообще многим кажется чем-то недостижимым.
Мать девочки в ответ только причитала:
– Моя девочка! Моя малышка! Спасите мою девочку! Спасите моего ребенка! Кто-нибудь!!!
– Мы ведем наш репортаж с пруда Комойга, где тонет пятилетняя Беатрис Бендетсен. Натали Уотсон, для программы “Дайнэмик-Ньюс”, четырнадцатый канал.
Натали улыбнулась в камеру. Оператор дал панораму пруда. Вновь показалась голова девочки. Снова крупным планом лицо матери. Потом девочка. Продюсер зашептал оператору в спину:
– Держи план девочки, пока она будет тонуть! Мать будет рыдать еще полчаса. Ее мы снять успеем.
Натали Уотсон, вернее – ее красивое лицо с модной стрижкой, лицо сильной женщины, повернулось к оператору.
Продюсер что-то отчаянно шипел в микрофон.
Натали сорвала с него наушники.
– Я не буду говорить за кадром. Я весь день только и занимаюсь, что озвучкой. Я буду говорить вживую.
– Натали, бесценная моя, мы тебя любим, но это же отличный видеоматериал, – стал уговаривать продюсер.
– У тебя всегда отличный материал. А я только и делаю, что озвучиваю ваши пленки.
– Это первое подобное происшествие в нынешнем году, да еще в прямом эфире, – продолжал продюсер.
– Кто-нибудь! Пожалуйста! Моя девочка... – рыдала мать. Ее взгляд упал на Римо – Римо, который отвернулся, чтобы уйти, Римо, который все свои навыки и выучку посвятил организации, о которой никто не должен знать. Римо, который на благо своего отечества стал наемным убийцей, ассасином-одиночкой, человеком, которого не существует. Вот почему он не может позволить себе появиться на телеэкране или на фото в газете. Его отпечатки пальцев уже не подлежат идентификации, ибо он считается умершим. Для всех он умер много лет назад – стал жертвой тщательно спланированного лжеубийства. Он был несуществующий член несуществующей организации.