Это неожиданное признание меня обрадовало. Я с благодарностью посмотрел на ефрейтора.
— А как же здесь нарушителей ловить? Заберутся в эти скалы… Разве их найдешь?
— Вы думаете, пограничники не могут лазить по скалам? — спросил ефрейтор. — Какие же это солдаты, если лучше вражеских лазутчиков по горам ходить не научатся?
— А ночью?
— И ночью. В любое время суток охраняется граница и задерживаются нарушители.
Громов перевел лошадь через мост и остановился.
— Этот подъем очень опасный. — Он показал на выдолбленную в скале тропу. — Лошадь поднимается по ступенькам небольшими прыжками. Надо следить за ней и идти быстро, чтобы она не наступила вам на ногу или не сбила вас. Повод держите покороче и, если она будет падать, поддерживайте ее. Ясно?
— Понятно, — ответил я.
Лошадь запрыгала, гулко стуча подковами. Я весь напрягся. Испуганно поглядываю на лошадь и поражаюсь, как она натренирована: взбирается по камням, будто коза, и даже не споткнется.
Особенно опасно на поворотах. Далеко внизу видна река. Ты как бы висишь над ней. Захватывает дыхание. Я усиленно дергаю лошадь за поводья и не помогаю, а мешаю ей. Вот, кажется, оступится лошадь, и не успеешь глазом моргнуть, как вместе с нею полетишь вниз.
Порой меня охватывает такой страх, что темнеет в глазах и тело покрывается испариной.
Мы выходим на широкую тропу. Я чувствую себя так, словно гора с плеч свалилась, радуюсь, что иду по ровной земле, на сердце легко. Но это временная радость. Успокоившись, я вновь начинаю думать о горах, о том, как буду здесь охранять границу. И наплывают тяжелые мысли.
Выбираемся на вершину перевала. Внизу довольно большая холмистая поляна, покрытая зеленью. Посередине домик. Это пост.
Пока ефрейтор передает солдатам мешки с продуктами, я осматриваюсь. За постом тут и там торчат огромные камни: видно, много лет назад здесь был большой обвал. Поверхность камней потемнела, покрылась мхом. Огромная широкая плита накренилась в сторону, и на ее ровной поверхности высечено множество фамилий. Одни выведены печатными буквами, другие наклонной размашистой скорописью.
— Что это за люди? — спрашиваю я у солдата, охраняющего пост.
— Герои-пограничники.
И он охотно рассказывает, что давно, когда еще не существовало троп, по которым сюда можно добраться, решили фамилии тех, кто проявит героизм в борьбе с басмачеством или задержит нарушителя, высекать на плите. Это была своеобразная Доска почета. Вот первая фамилия — Блинов. Он убил трех басмачей. Вторая — Каргаполов. С ручным пулеметом он преградил путь банде, которая переправлялась через реку… Вот четыре фамилии в узенькой рамке — Виноградов, Пятак, Чеботарев, Ломоносов. Все четверо погибли при обороне поста. Двое суток оборонялись они, окруженные басмачами. Врагов было много — туча… Патроны кончились. Тогда бойцы облили пост керосином и погибли в огне, не сдавшись врагу.