Решив, что всё равно, откуда бежать домой к няне, я поплыла вниз по течению, стараясь не отрываться ото дна. Скорее я даже не плыла, а ползла, хватаясь и отталкиваясь о подводные камни, топляки, какие-то переплетенные корни или просто вгрызаясь в дно ногтями. Иногда я всплывала, быстро набирала воздух и снова уходила на дно. Сверкало и грохотало где-то далеко за моей спиной, когда я, наконец, соизволила выйти на берег. Меня изрядно мутило и шатало. Я какое-то время просто сидела на берегу, пытаясь справиться с гудящими висками и подкатившей тошнотой. Когда более или менее я начала соображать и попыталась понять, что же там происходило, первое, что пришло мне в голову — няня. Она же придет меня искать именно там. Как приходит уже неделю в одно и то же место. И нарвется на неизвестную неприятность. Быстро справившись с головокружением, я побежала обратно. Туда, откуда с таким рвением уплывала, сейчас я рвалась с удвоенной скоростью. Надо успеть предупредить няню, перехватить её.
Я бежала, не разбирая дороги. Какая может быть дорога вдоль ручья? Камни, земля, переходящая из рытвин в колдобины, редкие кустарники чеперника, рассыпающие вкруговую маленькие ядовитые колючки. Надеюсь в чепернике яда не больше, чем в крови моей матушки, которая по наследству течет во мне, иначе загнусь к ужину. Я уже загнала несколько колючек в босые пятки, да еще и эта ссадина, оставшаяся от коряги. Пару раз я падала, забив колени и ладони. От белоснежного белья остались грязные тряпки, противно липнущие к вспотевшему от бега телу. Теперь я даже на прислужниц сестры не похожа. Просто какая-то бродяжка с храмовой площади.
Я приближалась к месту своего недавнего купания, где уже затихли грохочущие звуки и больше не сверкали молнии посреди ясного неба. Чтобы там не происходило, всё закончилось. Тревога за любимую няньку только нарастала. Она вполне могла успеть попасть под раздачу, пока я сплавлялась вниз по течению.
Наконец-то я достигла места своего купания. Оказывается, далеко я успела уплыть.
Вокруг всё напоминало картины конца света. Мой любимый берег был изрыт вдоль и поперёк дымящимися траншеями. Ближайшие кусты сожжены дотла. Даже стоящим поодаль деревьям досталось. Бедняги и так были попалены бессердечным солнцем, так еще неизвестная сила закрутила их в причудливые загогулины. Няни рядом не наблюдалось. Как и её остывающего тела. Это радовало. Зато я обнаружила остатки от животного. Могу предположить, что несчастное разорванное существо было лошадиного племени и принадлежало богатому господину, поскольку обугленная рядом сбруя была весьма дорогой. Так, осталось найти останки господина. Вдруг мне подумалось, что для светской леди я слишком холодно отношусь к произошедшему. Неужели я совсем потеряна для высшего общества? Представила, в каком бешенстве будет матушка, когда Кадди ей на меня наябедничает. И ведь она наябедничает, не поленится. И в красках мой вид опишет. Думая всё о своих родственниках, я не прекращала искать хозяина погибшей лошади, перелезая через глубокие рытвины и траншеи. Запах гари меня душил и заставлял кашлять. У самой кромки воды лежало тело. Слава Создателю, это не Тильба. Ума не приложу, как я буду жить без единственного, кроме отца, доброго ко мне человека.