— Ты чего, командир, нас тут пятнадцать человек! — раздался недовольный дерзкий голос из глубины вагона, — это четыре минуты на человека, плюс, нужно зайти и выйти, я так быстро не справлюсь, мне как минимум нужно полчаса посидеть.
— Так, арестанты в четвертом купе идут в уборную последними, — заявил охранник, — уж больно много разговаривают!
Далее вертухай Леня Гресько вещал еще какие-то прописные истины и положения о поведении перевозимых заключенных и техники безопасности на ж/д путях. А Максим молчал, он не слушал охранника, он старательно прислушивался к себе пытаясь осознать, что же всё-таки с ним произошло.
Нашумевший суд с кучей репортеров и родственников пострадавших «ангелов», (невинно убиенных молодых девушек), в преддверии выборов мэра распиарили довольно сильно, со стороны обвинения выступал молодой, но уже хорошо зарекомендовавший себя прокурорский, являвшийся по совершенно случайному стечению чудовищных обстоятельств братом одного из баллотирующихся кандидатов. Предвыборный плакат Прохора Константиновича Лягаева, по случайному стечению обстоятельств был размещен напротив того самого здания суда, в котором судили героя нашей истории. На огромном билборде были изображены два представителя одной фамилии, сам Прохор Лягаев — вальяжный видный мужчина в дорогом костюме одной рукой пожимал за плечо, более молодого мужчину в прокурорском кителе, а второй усердно жал протянутую руку. Второго представителя звали Харитон, в более тесном, криминальном кругу сей деятель был известен под прозвищем Харя — это был беспринципный, бесхребетный и наглый представитель чиновничьего сообщества. Братья Лягаевы не особо отягощались муками совести на пути к власти пользовались всеми доступными им возможностями. Вот и сегодня Лягаев старший, публично плюнул на приглашение в честь открытия элитного коттеджного поселка «Соловьи» и решил снизойти до простого народа, заодно пообщавшись с журналистами, толпящимися у здания суда.
Первая часть суда проходила под лозунгом: «во всем виноват Максимка!». Судья зачитал обвинения, прокурор предоставил доказательства, а адвокат, выданный государством, по-доброму посоветовал признать свою вину и попросить прощения у родных невинно убиенных девочек. Все доказательства на взгляд Макса были очевидны, во-первых — в багажнике его ауди восемьдесят, следователями были найдены потожировые трех из одиннадцати невинно убиенных девушек. В этом же самом багажнике нашли и нож — орудие преступления, и самое плачевное для нашего героя, вся эта катавасия произошла в дни отсутствия супруги дома. Урожденная Родионова Светлана Геннадьевна в эти самые дни прибывала в командировках, по большей части в других городах по делам фирмы, на которую она трудилась. А сам герой не мог внятно рассказать, где он был, и что он делал в эти самые дни. Максим, обладающий отличной памятью банально не помнил, что с ним происходило. Эти злополучные даты были словно ластиком стерты из его памяти. Приглашенный эксперт довольно популярно объяснил, что у социопатов такое бывает, он приводил какие-то примеры, фамилии и диагнозы, вот только на тот момент наш главный герой не вникал в смысл сказанного. Максим сквозь клети решетки глядел на свою горем убитую матушку. Елена Прокофьевна Корманчук была преподавателем русского языка и литературы во втором поколении, она одна воспитала Максима и его сестру Софью, она пережила девяностые, но вот этот суд ее капитально подкосил. На резко постаревшую матушку было больно смотреть. Она осунулась и сильно поседела. Максим и без того был паршивой овцой в семействе, но вот суд и обвинения в таких делах, старушка мать никак не ожидала.