а после разразился бурным всплеском, — да не из парикмахерской шестой, а из тюрьмы этой долбаной!
Анютка вновь затихла внимательно слушая.
— Ну, блин, колонии, какая к чертям разница? Ты лучше скажи оттуда никто не сбегал, а то тетя Клава говорит, что видела сегодня очень странного типа, будто он ей справку об освобождении показывал.
Вновь тишина воцарилась на скромной кухоньке.
— Серьезно! Леха Лыков лично с ним сталкивался на вокзале, когда был в патруле! — тишина вновь захлестнула кухоньку, правда ненадолго, — ладно милый, целую в губки, возвращайся пораньше, мой герой, желательно без лишних отверстий.
Барышня нажала на отбой и прикусила аппетитную губку. После она повернулась к сестрице и с немного виноватым видом отчиталась:
— Мой Гришка говорит, что в самом деле, на днях кого-то из шестой отпусти ли, говорит, Леха Лыков вчера в патруле на вокзале этого типа видел, справку три раза проверяли.
— Так что, все обвинения сняты и теперь мы можем попить чаю, как нормальные, не криминальные люди? — задорно поинтересовался Максимилиан.
— Не а, — вновь заартачилась Анютка, — бог с ним. Допустим ты не виновен, в чем я по-прежнему сомневаюсь, ты лучше расскажи мне о своих планах на мою сестрицу?
— Аня, ну чего ты лезешь не в свое дело! — наконец взбеленилась Люба, — я же никогда в твои отношения нос не совала.
Карие глазки бедняжки Любы налились влагой. Терпение ее было далеко не безгранично и весь имеющийся лимит на сегодня исчерпала Анька. Люба стояла посреди небольшой кухоньки в которой и одному-то человеку было не особо, где развернуться и рыдала, прикрыв лицо ладошками. Анютка осознав, что перегнула палку и отпустила вожжи. Анютка поднялась со стула и подойдя в плотную к сестре горячо ту обняла:
— Ну прости меня, милая, ну дура девка, язык как помело! Извини! — Анюта начала горячо целовать сестрицу.
— Я на тебя обижусь и не буду месяц с тобой общаться, — шмыгая носом и утирая слезы клятвенно пообещала Люба.
В такой ситуации Максимилиан чувствовал себя довольно неловко, ему сейчас ни при каких условиях нельзя было вклиниваться между двумя девушками, их нужно было оставить наедине во что бы то ни стало. Данный жест не придется по сердцу Любе, но зато Анютка оценит его по достоинству.
Макс поднялся с места и молча двинулся в сторону уборной, давая девушкам пообщаться по душам. Занимал уборную наш герой довольно долго, порядка двадцати минут. А по выходу он получил саркастический кол от Анютки:
— А мы то, грешным делом, думать начали тебя там в унитаз засосало.
За отведенное время сестрицы успели примериться утереть слезы и сопли и теперь мирно попивали чай с таким видом, словно ничего и не произошло.