Бонни довольно кивнул, но Роза не отставала:
— Супер. А что еще?
— Хочу вырастить дочь.
— Тоже супер. А для себя, Ань? И с Артуром — что тебе нужно на самом деле?
— Да ничего, — снова поморщилась Аня. — Пошел он… Это уже не любовь, а издевательство.
— Тем не менее, тебе не все равно. Ну, чего ты такого хочешь, о чем никак не можешь сказать?
— Ничего такого я не хочу, — начала злиться Аня.
— Ну… вот прямо совсем.
— Вот прямо совсем.
— То есть поиметь его ты хочешь, а терпеть его загоны — нет?
— Да, хочу, — совсем разозлилась Аня. — Почему к хорошему сексу обязательно прилагается вынос мозга? Как меня это достало! Не хочу думать об этом козле! Вообще никогда!
— Так в чем проблема? — хмыкнула Роза. — Хотя да, ты же хорошая девочка… Ставлю доллар, что тебе слабо отыметь Артура завтра на репетиции. Просто так, без выноса мозга, чисто для удовольствия и сохранности нервов.
— Хороший секс есть польза для творческий процесс, — кивнул Бонни со знанием дела, был укушен Розой за ухо и…
— Больной ублюдок, — шепнула та своему гению так, что стало совершенно понятно, чем именно они займутся, едва выйдя из ресторана.
— Доллар, говоришь. — Аня одним махом допила оставшийся в бокале глинтвейн. Нормальный, с хорошим содержанием алкоголя. — Ставлю доллар, что завтра на репетиции я его трахну. И не буду париться по этому поводу!
— Вот теперь я видеть Миледи. Белиссима!
— Доллар, значит, зажилил? — усмехнулась Аня, ощущая себя практически леди Винтер.
— Си. Я есть бедный сицилийский парень. Я не разбрасывать доллар направо и налево.
— Жлоб ты, Бонни Джеральд, — припечатала Аня и подозвала официанта: — Повторите.
— Кажется, бедный сицилийский парень хотел сказать, что верит в тебя, — сказала Роза и тоже велела официанту повторить.
Один только Бонни сидел довольный и щурился, как китайский болванчик. Его жизнь явно была прекрасна.
Так какого черта Аня не может себе позволить того же? В конце концов, совсем не обязательно устраивать мозговынос, когда можно просто получить удовольствие. Ведь Артур поступал именно так. И она — ничуть его не хуже.
Пора привыкать быть звездой.
…
Вот почему без выноса мозга не получилось? Вот почему я спиной чувствовала — нет, не злость, не ярость, не отчаяние. Боль. И почему я должна была ощущать эту боль, как свою собственную, корчась где-то в глубине души. И рыдая, свернувшись в калачик?
Дура. Как она есть.
Осталось прокричать об этом всем присутствующим и кинуться на шею Артуру, омыв слезами…
Ну. Уж. Нет!
Мысленно я рявкнула на нечто, страдающее внутри. И вышла звездой из гремерки, под любимую Сильву.