Ребёнок тоже начал видоизменяться. Кожа вдоль рук разрезалась, из неё вылезли длинные лезвия, которые передвинулись на кончики пальцев. Но нет. Этому преображению не суждено завершиться. За мгновение Гаст схватился за разделившиеся руки, зажал в месте стыка. Ребёнок-нерон дёрнулся, затем, начиная со лба стала появляться новая красная полоска, которая переросла в разрез. Из неё вылезли кругленькие пилы на тонких робо-конечностях. Они начали закручиваться, и стали приближаться к голове Гаста. Но он крепко держал ребёнка, растягивая его робо-руки, и не заметил, что ноги тоже преобразовались. Пытаясь разорвать детское тельце что было силы, замычал от натуги, отворачивая лицо от бензопил. Но сноп искр уже воткнулся в его шлем там, где должна быть щека. Пилы методично преодолевали слой за слоем. Внутри доспеха завизжал сигнал о нарушении герметичности. Внутри ребёнка что-то щёлкнуло, отломавшись. Гаст напрягся ещё больше. Жилы вздулись по всему телу разведчика. В висках запульсировало второе и третье сердце.
Боль в щеке вспыхнула, и Ребёнок частично разорвался. Одна рука осталась в захвате Гаста. Нерон оттолкнулся робо-ногами, позади которых осталась свёрнутая человеческая кожа, и отпрыгнул. Рот ребёнка преобразился, раскрыв акульи резцы. Глаза весело наблюдали за струями пара, которые выходили из прорези тесионского шлема.
— Дядя… — Прохрипело существо. Но Гаст преодолел расстояние между ними за четверть секунды. И запястья разведчика выехало короткое лезвие, которым он отсёк единственную руку ребёнка. Вцепился в одну из бензопил рукой, рассчитав движение. Пила замерла в зажиме, дополнительно застряв в ладони и сомнулась на пополам.
Но робо-ребёнок не считал это за проблемы. Ноги его разделились на двое, и половинки заняли место рук. Он напрыгнул на лицо Гаста, укрепившись, как паук. Из глаз слезла пелена, и открылось два раскалившиеся до красна дула, из которых вылетели струи лавы. Гаст вырвался и одним движением разрубил лавовые орудия, отрезав часть преобразованного лица. Лава потекла по безобразному тельцу, кожа вспыхнула. Маленький монстр стал жалобно, по-детски плаксиво звать маму, но хватку он не ослабил, а начал притягиваться к рыцарю, чтобы хотя бы измазать его в этой лаве. Как Гаст не орудовал мечом, не пытался разбить зажимы, ничто не помогало освободиться. Они были из другого металла, а его броня уже становилась мягче.
— Будешь должен.
Сзади кто-то потащил адского ребенка-паука. Нерон горел в собственной лаве. Но не отпускал Гаста. Его рванули ещё раз, второй, третий. Но оно держалось крепко. Лава перетекла по конечностям Гаста, дотянулась до шлема, раскаляя, но благодаря этому, дитё оторвалось и полетело за борт прямо в реку.