Высокотехнологичные города землян, небоскрёбы, всё было стёрто, либо в руинах. Только АстроВегия, сказала Анна, более-менее цел. Самый последний город. Нерон же до последнего скрывал мощное оружие. Он сделал всё, чтобы земляне не воссоединились. Видел в них большую угрозу.
Ровальд приставил к губам девочки палец, и стал прислушиваться. Но, ничего. Показалось.
— Что делаете вечером? — Спросил он.
— После семи вечера комендантский час. Все запираются. Если будут проходить нероны и увидят, что на улице кто-то есть, могут схватить и сделать что угодно. Все прячутся по своим домам.
— Суровая у вас жизнь.
— Не так плоха, как кажется. На других фермах намного хуже. К нам хоть заходят редко, да и мы чувствуем себя хорошо. Каждый сезон отдаём половину урожая. Старейшина как-то смог договориться, и здесь нас не трогают, не то, что на других фермах. Так, раз или два в год, и то, предупреждают. Поэтому мы чувствуем себя свободнее, чем другие. Правда и работаем больше. К нашему урожаю и требования другие. Кормим высшее сословие Нерона. Так говорит старейшина. Он у нас очень хороший. Строгий, но бережный и справедливый.
Ровальд вопросительно приподнял бровь:
— Что нероны делают с такими как вы, обычно?
— Ну там, могут избить, расцарапать лицо, изнасиловать. Даже сами старейшины могут принимать сторону нероновцев, которые пришли, и помогать издеваться публично, унижая жертву. Раздеть до гола и смеяться это нормально. Не знаю, что они за это получают, но так часто происходит. Нероны, видя, как им помогают, успокаиваются быстрее.
— Так все 190 лет?
Девочка кивнула. Трудно было понять логику, по которой над людьми систематически издеваются. Тут явно была какая-то цель. Возможно, постоянное запугивание надо, чтобы население не подняло бунт.
— Нероны считают себя лучше нас, потому что вживляют металл, ставят протезы, избавляются несовершенных конечностей. Так они верят. Кто хочет, чтобы перестали издеваться, может сказать, что согласен принять веру, и с ним резко перестают плохо обращаться. Уважительно дают подняться с земли, накидывают одежду, извиняются. Мол, прости брат, сестра. Не признали. Позволяют взять необходимые вещи и уводят. Священников никогда не видела, но говорят, они самые юродивые. Так говорит старейшина. Видел несколько раз. Их духовенство вообще забыло, что такое быть человеком. Они уже все давно машины!
— Сопротивляться никто не пробовал?
— Первые пятьдесят лет, что-то вспыхивало. Но из рук неронов всегда выезжают мечи вжух! Которые режут что угодно. На спинах может быть третья рука, а то и четвертая. Страшные нелюди! И мы должны их слушаться. Я мечтаю, чтобы однажды снова прилетели независимые, и вернули всё, как было.