Правда, для того, чтобы продолжить движение вперед, мне пришлось, изловчившись, достать «Бритву» из ножен и разрезать мертвеца на несколько кусков – иначе нам с ним было не разминуться в шахте. Неприятное, конечно, занятие, но делать нечего – особенно когда за тобой ползет габаритный напарник, плечи которого едва поместились в квадратной трубе.
– Прости, сталкер, – прошептал я, погружая нож в плоть трупа. – Тебе уже все равно, а нам как-то выжить надо…
Когда я закончил, совать нож обратно было несподручно – руки были все в черной, вязкой жиже, которая когда-то была человеческой плотью. Поэтому я мысленно представил, как мой нож, как всегда на удивление чистый после грязной работы, вползает в мою руку.
И он вполз! Больно было, конечно, когда рукоять входила в ладонь, аж перед глазами черные круги замелькали – но дальше оказалось терпимее. Еще немного, и я привыкну быть ходячими ножнами для своего ножа.
Протиснувшись меж частями расчлененного трупа, мы поползли дальше – и на этот раз все обошлось без приключений. Примерно минут через пятнадцать впереди забрезжил свет. Ага. Значит, система принудительной вентиляции разрушена авиаударами и мне не придется своей «Бритвой» разбирать ее на фрагменты – мы просто вывалимся отсюда в Зону. Вот и ладушки, вот и хорошо.
Правда, получилось вовсе на так волшебно, как мне хотелось.
Мы с Томпсоном вылезли из разрушенной вентиляционной шахты, щурясь от жиденьких рассветных лучей, пробивавшихся из-за горизонта, – когда столько времени проведешь в полумраке, и такой свет покажется прожектором, бьющим прямо по глазам.
В общем, мы усиленно жмурились, вновь привыкая к скудному сердцу Зоны и пытаясь быстрее восстановить зрение – и потому не заметили опасность. А если бы и заметили, все равно не смогли б ничего сделать.
Они вышли из-за развалин научного комплекса. Я пока еще не мог как следует рассмотреть, кто это такие, но силуэты различил. И, судя по их характерным движениям, руки у силуэтов были заняты оружием, направленным на нас.
– Стой и не дергайся, – негромко сказал я Томпсону, который по привычке потянулся было за своим пистолетом. Патронов у него там хорошо если полмагазина осталось, и с учетом того, что мы сейчас видим хреновенько, положат нас тут на раз-два-три. И «Бритва» моя не поможет – совсем в ней сияния не осталось, а значит, смертоносных спецэффектов от нее ждать не имеет смысла.
– Стоять нах! Руки на затылок, мля! – проревел один из силуэтов, давя голосом на матюги и гласные, как это любят делать правоохранители и спецслужбы при задержании преступников. Это у них называется «кошмарить злодея», и подобную манеру речи ни с чем другим не спутаешь.