Но у Томпсона на этот счет было свое мнение.
– Надо помочь, – проговорил он, повернув голову в мою сторону.
Н-да, помощник из него сейчас был знатный. Глаза красные, словно он неделю на базе «Воли» зависал. Лицо мертвенно-бледное с черными пульсирующими прожилками на щеках. Руки трясутся, еле автомат держит. Но идет сам. И еще помогать кому-то собрался.
– Это не наше дело, Джек, – как можно убедительнее сказал я. – Здесь, в Зоне каждый день кого-то убивают, мучают, грабят. Место такое паскудное. Всем не поможешь.
– Всем… и не надо, – с трудом проговорил Томпсон. – Не получится… Надо тем, кому можем… Если не пойдешь со мной… я пойду один.
– Понятно, – кивнул я. – Я давно заметил, что ты смерти ищешь, да только она тебя игнорирует. Может, хоть сейчас тебе повезет. Или мне по твоей милости.
Все это я говорил, зло бросая слова и уже направляясь туда, откуда раздался вопль, а теперь вдобавок еще стучали короткие автоматные очереди. Зачем я это делал? Вероятно, потому, что мне было все равно – к ЧАЭС идти спасать Томпсона или в гости к Смерти, которая перестала считать меня братом. Хочет американский полицейский не спасать свою тушку, а помереть героем – так кто я такой, чтобы ему мешать? Тем более далеко не факт, что Монумент его вылечит – скорее убьет или превратит в какую-нибудь пакость. Поэтому, может, так оно для него и лучше, и быстрее, и безболезненнее.
– Я… не хочу, чтобы ты умер, – проговорил Джек, плетясь следом.
– А я взялся тебе помочь – вот и помогаю как могу, – усмехнулся я. – А грохнут меня вместе с тобой – невелика беда. Никто особо горевать не будет ни по мне, ни по тебе.
Понимаю, что хлестнул по больному, но уж очень меня взбесил Томпсон своим этим «надо помочь». Может. потому, что я сам такой – лезу черт знает куда, чтобы помогать не пойми кому ради какого-то дурацкого Предназначения? Больше всего бесит то, что ты видишь в других – и понимаешь, что и в тебе оно есть. И рад бы ты от него отказаться, выбросить, как тяжелый рюкзак с ненужным барахлом, а не выходит. Прирос тот рюкзак намертво, стал частью тебя, и ненавидь ты его, не ненавидь, а тащить все равно придется…
А потом я услышал знакомый шелест очередей – так шипят, выплевывая пули, относительно бесшумные «Валы» и «Винторезы». У «боргов» с ними обычно ходят патрули и ударные группы. Мне даже любопытно стало, кого это красно-черные так увлеченно прессуют в Припяти, которая полностью находится под их контролем.
Унылые улицы мертвого города давно заросли деревьями и кустами, которым, похоже, радиация была только на пользу. Я высунулся из-за угла девятиэтажки и за зарослями в соседнем дворе увидел любопытную картину.