— Давай без чинов в неофициальной обстановке. Игорь Юревич или командир.
— И что теперь… — я немного замешкался, выбирая наиболее подходящее ситуации обращение, — командир?
— Выше нос! — рассмеялся взводный. — Хороняка тебя в свою группу в любом случае не зачислил бы, нашёл повод отказать. Особый дивизион — элита ОНКОР, а как только человек начинает мнить себя элитарием, так у него в мозгах плесень и заводится. Одни родословной кичатся, другие… — Командир махнул рукой. — Да неважно! Главное, что у егерей тебе делать нечего. Не думай, капитан — профессионал каких поискать, просто педагогическими талантами не блещет, да и задачи у его подразделения очень уж специфические. Не для тебя это.
Меня так и распирало от вопросов, и хоть умнее было промолчать, я не утерпел и спросил, протирая припухшее ухо:
— Тогда зачем мы сюда вообще приходили, если результат был известен заранее?
— А как иначе? — усмехнулся в ответ лейтенант. — Особый дивизион — элита ОНКОР, и раз уж начальство распорядилось обеспечить тебя лучшими наставниками, я должен был попытаться договориться именно с ними.
Я понимающе кивнул. Ну да, ну да. Именно что — попытаться. Лейтенант даже словом не обмолвился, что за меня просил комиссар Хлоб, и подозреваю — отказ капитана взять нового ученика ещё выйдет ему боком. Но это не важно, вопрос в том, куда мы направляемся сейчас.
Долго ломать голову на этот счёт не пришлось — полосу препятствий, к которой мы подошли, преодолевали два десятка бойцов; взводный указал на них и пояснил:
— Десантники.
Мне сигать с парашютом из аэроплана нисколько не хотелось, и я с надеждой уточнил:
— Тоже особый дивизион?
— Нет, воздушный, — с усмешкой прозвучало в ответ, и лишь с превеликим трудом удалось подавить обречённый вздох.
Десять секунд! Ну вот что стоило продержаться те десять секунд?
За тренировкой авиадесантников следил пожилой прапорщик — плотно сбитый, но не грузный, скорее, крепкий и кряжистый, будто гриб-боровик, с густыми седыми бровями, сросшимися на переносице. К этому суровому на вид дядьке командир взвода меня и подвёл.
— Николай Тарасович, моё почтение!
Офицеры обменялись рукопожатием, и тогда лейтенант сразу перешёл к делу.
— Николай Тарасович, мне бы бойца к обучению пристроить. Очень надо. По бумагам на неделе проведём. Сами понимаете — это дело небыстрое.
Прапорщик оценивающе глянул на меня, и тогда взводный счёл нужным добавить:
— Пятьдесят секунд у Хороняки продержался. И без нокаута обошлось, просто из круга вылетел. Правда, против него какого-то салагу из зимнего призыва выставили, но всё равно результат достойный.