Припекать начало на подъезде к двадцать шестому километру. На блокпосте, перекрывавшем дорогу у контрольно-следовой полосы, мы даже сделали минутную остановку. Мои спутники перекинулись парой слов с дежурившими там бойцами, а я стянул танковый шлем, приник к фляжке и разом её чуть ли не ополовинил. Да ещё вылил немного воды на затылок, помотал головой.
— Живой? — обеспокоенно уточнил вернувшийся к мотоциклу Фома. — Сможешь дальше ехать или сменить?
Я уставился на младшего сержанта с нескрываемым удивлением.
— Зачем ещё? Конечно, смогу!
— Ну, смотри. С непривычки близость Эпицентра по-всякому сказываться может. Дай знать, если что.
— Хорошо.
Но — не пришлось. Доставил сослуживцев на место в лучшем виде. Взмок, конечно, и поначалу десять раз пожалеть успел, что кожаный плащ надел, потом только осознал собственную неправоту. Жарило не солнце, жарил Эпицентр. Стоило только кинуть взгляд в его сторону, и глаза начинало печь так, будто слишком сильно приблизил лицо к открытой дверце растопленной печи. Ладно хоть ещё только неприятным жжением и ломотой в костях дело и ограничилось: ни головокружения, ни слабости в конечностях я на сей раз не ощутил.
Да и на солнцепёке нас держать не стали: прежде чем пойти утрясать какие-то формальности, Фома велел загнать мотоцикл под навес; вот в его тени мы с Тимуром и расположились. Я скинул плащ, снайпер избавился от куртки, сидели, пили воду, переводили дух. А там и автоколонна прибыла.
После нашего отъезда к ней присоединился легковой автомобиль, судя по вымпелу на капоте с коронованным красным львом, принадлежавший айлийской дипломатической миссии. Выбравшиеся из него важного вида господа начали общаться с пассажирами автобусов — молодыми людьми, подтянутыми и спортивными, внешним видом вызвавшими ассоциации с кадетами военных училищ.
Подачи тем транспорта для заезда в Эпицентр мы не дождались; вернулся Фома Коромысло, задумчиво потёр нос, глянул на меня с неприкрытым сомнением и сказал:
— С дирижабля непонятную активность в двадцати километрах отсюда засекли, просят проверить. У нас два часа в запасе — как раз обернуться успеем.
Тимур, который только достал из вещевого мешка газетный свёрток с парой бутербродов, страдальчески поморщился и сунул его обратно.
— А что за активность? — насторожился я.
Фома разложил на люльке карту местности и принялся водить по ней пальцем, составляя маршрут, вместо него ответил снайпер:
— Да мало ли какая ерунда наблюдателям сверху померещилась? Они там дуреют от безделья. Слушай, Фома, а от соседнего опорного пункта туда не ближе будет?