— Это был я, сэр!
Освальд остановился.
— Простите, сэр! Я работал допоздна. Мне показалось, что я заметил Эльвиру во дворе в одной ночной рубашке. Пошел посмотреть, всё ли с ней в порядке. Я не собирался в подвал, клянусь, просто проходил мимо, я…
Слова застряли у него в горле.
Освальд приблизился к Андерсу и навис над ним с искаженным от злобы лицом. Глаза его метали молнии. Казалось, от него исходят электрические разряды. Андерс в ужасе смотрел на него, стоя как парализованный.
Сперва Якоб почувствовал острый запах мочи, повернул голову и увидел темное пятно, распространяющееся по штанам Андерса. Освальд тоже заметил, и это его сбило.
Черты его лица внезапно расправились, он шагнул назад и расхохотался. На этот раз никто не решился засмеяться. Одинокий смех, эхом отдававшийся в зале, звучал так жутко, что у Якоба по коже побежали мурашки.
— Взгляните на этого героя! Обделался, как щенок… Да он и выглядит как собака. Только хвоста не хватает.
Теперь раздались смешки персонала, поначалу нерешительные, но все нарастающие, смешанные с облегчением и злорадством. Напряженная атмосфера слегка разрядилась за счет того облегчения, которое они часто испытывали, когда катастрофа настигала других.
Андерс затрясся всем телом; на мгновение Якобу показалось, что тот упадет в обморок. Но тут Андерс сделал неуверенный шаг назад, уронил голову на грудь и застыл в совершенно униженной позе. Никогда еще Якоб не видел его настолько сломленным.
Освальд повернулся к Корине.
— Сегодня он будет спать в конуре вместе с тем убогим псом. А потом пусть отдает ему честь каждый раз, когда столкнется с ним. Может быть, это заставит его слушать меня… Собака, по крайней мере, слушается, когда ее позовешь.
Тут Освальд внезапно повернулся к Якобу. Поначалу глаза его ничего не выражали, но потом в глубине зрачков что-то сверкнуло. Узнавание или, может быть, подозрение… Глаза его сузились, рот приоткрылся. Якоб изо всех сил старался смотреть ему прямо в глаза. Под волосами у него выступил пот. Сердце стучало, в паху все сжалось. В голове пронеслась ужасная мысль: «А что, если он может заглянуть прямо мне в мозг?» Но Якоб решил, что просто не пустит его туда.
Тут Освальд снова закрыл рот и обернулся к персоналу.
— Вы можете идти. Проследите за тем, чтобы Андерс спал в конуре. Тут нужно групповое давление.
Он остался стоять, пока персонал поспешно расходился. Когда Якоб вышел из столовой, у собачьей конуры уже собралась толпа. Он увидел спину Андерса, как тот встал на четвереньки, чтобы заползти в конуру. Андерс, самый крутой, громкоголосый, который всегда задевал других, выступал в суде против собственной дочери, теперь был совершенно уничтожен.