— Хорошо, постараюсь осторожно навести справки.
— Отлично. И еще: ты должен убрать всю эту дрянь, меня из-за нее чуть не выгнали с работы. Я не хочу, чтобы сегодня вечером у моей двери толпились сексуальные маньяки.
Закончив разговор, София легла на кровать и уставилась в потолок. Страх еще не накрыл ее; мозг работал на повышенных оборотах в поисках решения. Две вещи она знала точно: письмо ее начальнице послал не Эллис, и полиция ей ничем не поможет. Это она прочла в глазах женщины, принимавшей заявление. Презрительное выражение, словно говорившее: «Ты и понятия не имеешь, как много у нас работы и каким ничтожным является твое дело».
Поколебавшись с минуту, София набрала номер журналиста Магнуса Стрида. Включился автоответчик, и она наговорила сообщение.
Стрид перезвонил ей почти сразу же.
— Привет, София Бауман! Что ты натворила на этот раз?
— Хороший вопрос…
Похоже, Стрид обладал способностью читать мысли Софии, даже на расстоянии. Все началось еще на Туманном острове, когда он спросил, действительно ли ей нравится ее работа в «Виа Терра». Его глаза заглянули тогда прямо ей в душу. С тех пор им не требовалось многих слов, чтобы понять друг друга.
София начала рассказывать, что произошло.
— У меня возникла идея, — прервал ее Стрид на полуслове. — Я могу написать о тебе репортаж. Продолжение. Назовем его «После секты» или «Послевкусие». Начнем с суда над Освальдом и далее двинемся вперед во времени. Может получиться неплохой рассказ, как складывается жизнь у человека, покинувшего секту. Что скажешь?
— Да, но у меня же нет никаких доказательств того, что все это организовали они.
— Ты шутишь? А кто же еще? Соберись, София, я всегда считал тебя умной.
— Видишь ли, я пообещала себе оставить все это позади. А тем не менее видишь, чем я занимаюсь…
— Знаешь что? Однажды, несколько лет назад, когда я вернулся домой и собирался открыть дверь своей квартиры, мне к затылку приставили дуло пистолета. Этот гад сказал, чтобы я прекратил копаться в том деле, которым я тогда занимался. В ту секунду, ощущая ствол у затылка, я поклялся себе, что больше никогда не проведу ни одного журналистского расследования, если только останусь в живых. Железно пообещал самому себе — и Богу, в которого, кстати, никогда не верил.
— А что было дальше?
— Он убежал. Развернулся и рванул прочь. Прошло не больше часа — и я нарушил обещание, данное самому себе и Богу. Продолжил работу над своим репортажем. Раскопал дело еще глубже. И ничего со мной не произошло. Ничегошеньки.
— Но разве ты не боялся?
— Конечно же, боялся, черт подери, но это часть моей работы… Так что скажешь?