Пришлось Володе еще не раз называть пароль, прежде чем он добрался до шалаша комиссара бригады. Сергеев уже спал, и едва часовой разбудил его, комиссар осветил вошедших электрическим фонариком. Только тут он узнал своего старого друга. Обнял юношу, крепко прижал к груди. Володя зажмурил глаза, стараясь сдержать слезы.
— Чего молчишь? Скажи хоть слово! — потряс его Сергеев.
— Как только приземлился, почему-то пропала охота разговаривать.
— Есть хочешь? — спросил командир.
— Нет, недавно поужинал.
— Тогда ложись рядом со мной.
— Это другое дело, отдохнуть надо, — складывая свои вещи в угол, сказал Володя.
Сергеев выключил фонарик. Володя снял сапоги и лег.
— Рассказывайте, Александр Данилович, как вы тут воюете, — попросил он.
— Туго, брат, было, очень туго. Страшнейшая блокада прошла. Немцев — не счесть, танки, самолеты… Но бригада вышла из-под удара. Болота нас выручили. Гитлеровцы бросились прочесывать глухие леса, а мы пробрались к ним в тыл и разместились на болоте возле Дубовой Гряды. Очень жалко мирных жителей. Фашисты издевались над ними, стреляли, жгли. Теперь большая немецкая часть стоит в Шатилках и Жлобине. Поэтому наши действия пока скованы.
— А как Дубовая Гряда?
— Цела. Теперь она уже не лесная деревня, и гитлеровцы обошли ее. Видел я твою маму. Специально наведался.
— Ну, и как она там?
— Все расспрашивала, перелетел ли ты линию фронта.
— А группа наша где?
— Молодцы ребята. Все живы, много диверсий совершили. У нас ведь теперь три отряда, твоя группа осталась в «Буденовце». Правда, не в самом отряде, а в специальной саперной роте. Командует ротой бывший политрук — сапер Петр Егорович Саблин. Рота строит бригадный госпиталь, а командир, хорошо знающий подрывное дело, взялся подготовить еще одну-две группы. Твоих передали им, чтобы хлопцы поделились своим опытом.
— Значит, моим командиром будет ваш коллега?
— Да, боевой парень. Награжден орденом Красного Знамени еще за бои в финскую.
— И в армии был политруком роты? Нужно было на отряд поставить: такой командир — находка. В госпитале расспрашивали, какие у нас должности есть, так я обстрелянным солдатам объяснял, что у партизан они командовали бы взводами.
— Знаешь ли, Саблин-то, конечно, политрук, однако слишком долго отсиживался.
— Не понимаю вас. Где отсиживался?
— Когда большая птица линяет, она сидит в глухой чаще, там безопаснее. Думаю, что и Саблин долго колебался, прежде чем к нам пришел. В качестве оправдания приводил всякие доводы. Мол, хозяйка, у которой он находился, дала в волостной управе подписку, что он никуда не уйдет, а у хозяйки — дети. Возможно, и так. Но в нынешнее время коммунист не смеет и одной ногой становиться в трясину: засосет. А он подписок испугался.