Знавал я женщин намного интереснее, да и умнее, пожалуй. Взять хотя бы майора Полякову Надежду Викторовну, между нами было все гармонично и безупречно и духовное, и телесное, и все прочее. Вот только непонятно, за каким хреном ей понадобился какой-то рядовой боец? А ведь нравился я Наде, сердце не обманешь, что бы там ни наговаривал на нее виртуальный Дед, и плевать на все его якобы убедительные выкладки и доказательства конспирологического толка. У нее не было причин играть со мной в какую-то непонятную игру, да и не пыталась она этого делать.
Мысли о майоре российских ВКС заставили слегка потускнеть образ сидящей передо мною девицы. Ну красивая, гладкая, сверкает дорогими украшениями, но как там у все того же Киплинга:
И знатную леди от Джуди О’Греди
Не сможет никто отличить.
– А давай еще выпьем, Лед.
– Не много ли тебе, Май?
– А, плевать, – девушка махнула ручкой, – день сегодня поганый, нажраться хочется так, чтобы завтра проснуться и ничего не помнить.
– А чего так?
В следующий момент случилось то, чего я никак не ожидал от развязной девицы. Красивое личико Майраны скуксилось, и она разрыдалась горько-горько без какой-либо показухи. Крупные капли покатились из огромных глаз по ее щечкам, она прикрыла лицо ладошками и сквозь всхлипы запричитала:
– Тварь этот Олли оказался! Обещал любить до гробовой доски. Сука!
Последнее слово она выкрикнула едва ли не на весь зал. На нас стали обращать внимание находившиеся за соседними столиками посетители. Особо негодующие взгляды кидали на меня женщины – ну как же, какой-то бугай хрупкую девушку обижает. Мужчины смотрели скорее сочувственно – надо же, нажралась до изумления, теперь устраивает скандал своему парню. Вот она хваленая солидарность по гендерному признаку во всех своих проявлениях. Однако никто к нашему столику не подошел и свое веское «фи» не высказал.
Мне ничего не оставалось, как протянуть рыдающей девушке чистый носовой платок, извлеченный из нагрудного кармана. Дождавшись, когда Май придет хоть немного в себя, плеснул в оба бокала понемногу крепкого напитка.
– Майрана, давай по глоточку для душевного успокоения, – предложил я, – а потом, если захочешь, ты поделишься со мной своей бедой. Иногда бывает полезно излить душу малознакомому человеку.
Май молча кивнула, мы выпили. Потом она отошла в дамскую комнату, чтобы припудрить носик, пообещала вернуться. Я остался ждать без особой надежды на ее возвращение. В глубине души я все-таки предполагал, что понравившаяся мне девушка вернется за мой столик. Но разум подсказывал, что этого не случится. Май более или менее пришла в чувства, сейчас приведет себя в порядок и отправится либо домой, либо в какое-нибудь другое увеселительное заведение заливать горе алкоголем. Здесь вряд ли останется после устроенного ею шума. И вообще, с чего бы ей изливать душу первому встречному мужчине?